Правы, по всей видимости, те, кто считали: «Больше всего на свете Гитлер любил самого себя /.../. Он опасался, что трагическая смерть племянницы повредит его политической карьере. /.../ именно это беспокоило его больше всего»[869].
Что же касается тех, кого Гитлер любил помимо самого себя, то и среди них Гели занимала далеко не первейшее место.
Жизнь Гитлера, прославившегося в двадцатые годы, была заполнена множеством романов с различными женщинами и девицами, отношения ни с одной из которых не приняли тогда прочного и постоянного характера, что косвенным образом подтверждает мнение об этом Ханфштангля, приведенное выше. Факт, однако, состоит в том, что Гитлеру эти романы приносили несомненно положительные эмоции – иначе таких странных романов и вовсе не было бы.
Почти одновременно со сближением с племянницей, о котором мы уже рассказали, Гитлер завел роман и с еще более юной девицей. «Мария Йозефа Рейтер, которую в семье называли „Мими“, родилась 23 декабря 1909 года в Берхтесгадене. Она была младшим ребенком в семье /.../. Семья относилась к сословию мелких буржуа. Отец Карл – по профессии портной – все свое свободное время проводил в кабачке, рассуждая о большой политике. /.../ он был одним из основателей ячейки СДПГ[870] в Берхтесгадене. Мать /.../ была модисткой и содержала /.../ маленький магазинчик текстильных товаров и одежды /.../»[871].
Марии Рейтер «очень нравилась учеба в интернате. Внезапная трагедия в семье нарушила ее учебные планы. У матери Марии обнаружили злокачественную опухоль гортани. /.../ Шестнадцатилетней девушке пришлось примириться со сложившейся ситуацией, полностью посвятив себя домашним делам, уходом за безнадежно больной матерью, состояние которой стремительно ухудшалось. /.../ 11 сентября 1926 года мать Марии умерла»[872].
Вскоре после этого и произошло знакомство Марии Рейтер с Адольфом Гитлером: «Он призвал на помощь весь свой шарм /.../. С сочувствием он осведомился у Марии о болезни ее матери. Он рассказал, как он сам безмерно страдал после смерти своей горячо любимой матери, которая умерла от рака груди, когда Гитлер был еще совсем молодым. Ему казалось невозможным осознать эту потерю. У нее были такие же красивые глаза, как у Марии. И вообще девушка во многом напоминает ему его умершую мать. Затем он предложил сопровождать Марию на могилу ее матери»[873].
Лет сорок тому назад автор этих строк смотрел венгерскую кинокомедию о похождениях брачного афериста; ее герой, знакомясь с очередной жертвой (все женщины были очень непохожи друг на друга!), проникновенно говорил, что ее глаза очень напоминают ему глаза его покойной матушки; действовало это, почему-то, безотказно!.. Следователю, задавшему аферисту вопрос об этом, последний разъяснил, что был сиротой – и никогда не видел своей матери!.. Тогда оставалось лишь посмеяться над этой незатейливой выдумкой сценариста и режиссера!..
Отношения Гитлера с Марией развивались стремительно: «Мария принимала мечтательность „Вольфа“[874] за настоящее предложение руки и сердца»[875].
«Идиллия длилась до лета 1927 года. Затем до Марии дошли слухи, что ее друг находится в Берхтесгадене – а она об этом даже не слышала. /.../ Гитлер стал избегать встреч со своей подругой, намеренно переходил улицу на другую сторону, едва завидев ее, а при случайных встречах. Казалось, не узнавал ее /.../. В отчаянии девушка решила уйти из жизни, из робости она не смогла даже поговорить о своей беде с кем-либо. Она попыталась повеситься на бельевой веревке, привязав ее к ручке окна родного дома. Случайно ее обнаружил зять, спас ее в последний момент и вызвал семейного врача.
Причиной же такого странного поведения Гитлера послужило анонимное письмо, полученное мюнхенским отделением партии /.../. В этом письме председатель НСДАП обвинялся в „развратных действиях в отношении несовершеннолетней“. Сексуальному маньяку угрожали заявлением в полицию /.../. Гитлер опасался, что это повредит его репутации, что ему перестанут верить и что это, возможно, приведет к концу его карьеры. Из тюрьмы в Ландсберге его освободили условно-досрочно. Потому он хорошо знал, что ему, как иностранцу, при новом приговоре грозит долгосрочное заключение в тюрьме с последующим выдворением из страны, от которого его не спасут даже его могущественные благотворители, учитывая щекотливый характер правонарушения. „Всего одна неосторожность – и я на шесть лет в тюрьме!“
Гитлер /.../ отказался от подруги, которой написал короткое прощальное письмо /.../»[876].
Хотя женитьба, как легко понять, устранила бы все двусмысленности и возможные обвинения!
Но это был еще не конец!
В мае 1930 Мария Рейтер вышла замуж, но брак не был счастливым[877], что и не удивительно. «После серьезной ссоры с мужем летом 1931 года [!!!] Мария, сказав, что едет к родственникам, на самом деле направилась в Мюнхен и просила адъютанта доложить о ней фюреру. Она ворвалась в его квартиру и, как она говорила, „вложила свою судьбу в его руки“. Гитлер встретил /.../ Марию очень дружелюбно, они вместе поехали на Тегернзее [это все то же озеро Тегерн!], где он очень терпеливо и сочувственно выслушал историю несчастного брака. /.../ День завершился в квартире Гитлера: „Вольф крепко схватил меня. Я позволила ему сделать со мной все. Я еше никогда не была так счастлива, как в ту ночь, когда мы были одни в его квартире“. На следующеий день Гитлер сделал своей любовнице конкретное предложение на будущее: она могла бы жить с ним в Мюнхене как тайная возлюбленная, он бы сделал для нее все, что она ни пожелала бы. Женитьба для него исключалась полностью. Мария, которая /.../ придавала огромное значение семейным узам и очень хотела завести детей, не могла принять такое предложение. Разочарованная, /.../ она вернулась к своему презираемому мужу /.../»[878].
Так происходило почти накануне смерти Гели Раубаль – и притом в той самой квартире, где и произошла эта смерть!
Гитлер «годы спустя /.../ говорил: „Мицци была красивой девушкой, просто картинка. Тогда я был знаком с очень многими женщинами. Некоторые тоже очень любили меня...“»[879]
Но «Мицци» или «Мими» – Мария Рейтер – постаралась сделать для Гитлера больше, чем другие женщины. Уже после войны она «выступила в защиту мужской чести погибшего диктатора, нашла нотариуса, которому подтвердила под присягой подробнейшим образом характер своих отношений с Гитлером, центральной мыслью была следующая: „Гитлер – как она знает по собственному опыту – был настоящим мужчиной“. Это высказывание бывшей подруги Гитлера осталось, однако, без должного внимания, не вошло в большую часть биографий Гитлера и ничего не изменило в стереотипах, приписываемых Гитлеру»[880].
Приведенная история стала одним из серийных случаев, характерных для Гитлера того времени: его пылкие чувства почти неизменно адресовались к шестнадцати-семнадцатилетним девицам, не имевшим никакого опыта общения со взрослыми мужчинами.
В свое время Гитлеру не хватало ни возможностей, ни умения флиртовать с девицами этой возрастной категории. Теперь он явно пытался наверстать упущенное, но получалось это у него далеко не идеальным образом. Лучше выходило с собаками: немецкие овчарки все же попроще немецких девушек!
Не была исключением из этой категории девиц и Ева Браун, родившаяся 7 декабря 1912 года[881]. Хорошо известно, что роман Гитлера с ней – ассистенткой все того же Генриха Хоффмана – начался еще в октябре 1929 года[882], а с конца 1930 они встречались весьма регулярно[883].
Уже после войны Анни Винтер «заявляла, что в тот день [18 сентября 1931], прибираясь в комнате Гитлера, Гели нашла письмо Евы Браун и страшно разозлилась»[884], но, возразим, это было делом Анни, а не Гели – прибираться в комнате Гитлера!
Иное дело то, какое впечатление смерть Гели произвела на весь этот женский контингент, окружавший Гитлера!
Недаром Ева Браун, заметно страдавшая от равнодушия Гитлера, инсценировала 1 ноября 1932 года самоубийство, выстрелив себе в шею[885]. Это была почти точная имитация выстрела, произведенного в Гели Раубаль, – Ева пыталась таким способом привлечь к себе внимание своего возлюбленного!
Все эти девицы явно не понимали, с кем они имеют дело в лице Гитлера!
Но этого же не понимали и гораздо более умудренные люди!
Но не нужно забывать и о том, что было сказано нами о вынужденном одиночестве Гитлера.
Все же гибель Гели не была, конечно, рядовым эпизодом в жизни Гитлера. Поэтому следует завершить ее расследование.
Всей этой скандальной истории был придан новый ход уже после Второй Мировой войны – и многократно цитированная Зигмунд очень возмущается этим обстоятельством: «Они пытались наделить политического демона такой же демонической личной жизнью. В этом неблагородном состязании сплелись плотная сеть из лжи и правды, возник портрет личности, исправить который не в состоянии было ни одно серьезное историческое исследование. Ведь о сфере личных отношений между Гели Раубал и фюрером сохранилось очень мало документов. Серьезные источники – большая редкость»[886].
Но Зигмунд оказалась счастлива хотя бы в том отношении, что был-таки обнаружен один серьезный источник, позволивший оградить любимого фюрера от злостнейшей клеветы: «Долгое время отсутствовал фактический материал для опровержения одного совершенно невероятного слуха: сам Гитлер якобы тайно вернулся в мюнхенскую квартиру и в припадке ярости убил свою племянницу.