Я был настолько основательно поглощен доктриной Махариши, что когда мою мать увезли в больницу с сердечным приступом, я позвонил ей и сказал: “Мама, у тебя есть решение всех проблем под рукой (она изучала ТМ), а ты предпочитаешь не использовать его, таким образом, ты предпочитаешь страдать. Когда ты больше не захочешь страдать, ты покончишь с этим”. Затем я повесил телефонную трубку.
ПРОЦЕСС УХОДА
Осенью 1983 года моя сестра Мишель присоединилась к другой дискуссионной группе - Интернациональный путь. Моя семья начала планировать вмешательство, консультирование о выходе. Вмешательство включало в себя сбор членов семьи для эмоциональной поддержки. Меня попросили помочь путем контакта с Сетью оповещения о культах (CAN), чтобы получить информацию о Пути.
Первоначально я связался с двумя представителями CAN. Оба они были дружелюбны, однако беседы оставили меня выбитым из колеи. Они задавали вопросы о моей семье, о сестре и обо мне. Я упомянул, что был членом ТМ. Они предположили, что ТМ могла быть спорной. Я непроизвольно ответил: “ТМ не является культом, это научно обоснованная программа”.
Влияние на мою сестру было тщательно спланировано и сработало спокойно. Я посещал занятия, чтобы обеспечить поддержку сестре. Я сидел, слушая, как консультант по выходу вдается в подробности природы вовлеченности в группы, контроля сознания и скрытых методик гипноза. Красные флажки поднялись у меня в сознании. Мои годы подготовки в движении по части отказа от “принятия во внимание негативности” подверглись потрясению. Слабые проблески независимого мышления начали выходить на поверхность у меня в мозгу. Я получал новый взгляд на гипноз и природу трансовых состояний. ТМ учит, что гипноз опасен. Чем больше информации я получал, тем больше я начинал понимать, что на деле гипноз и ТМ - это одно и то же.
Эта новая информация не удержала меня от практики в ТМ-Сидхи программе, хотя она позволила мне начать подвергать сомнению “священную науку” движения. Прошли месяцы, прежде чем я позволил себе обдумать идею относительно прекращения медитации.
Власть информации
Моим первым шагом по пути ухода из движения ТМ было исследование с сомнением всего, что только можно, относительно движения. Нас учили, что все критические источники информации, не относящиеся к движению, являются недействительными. Я задумался над тем, кому бы я мог доверять. Начальная стадия моего похода к выздоровлению началась.
“Физический” разрыв моих связей с движением занял приблизительно один год. В течение этого года я начал секретно контактировать с бывшими членами, с бывшим профессорско-преподавательским составом MIU, с бывшими помощниками Махариши. Я был поражен специфической информацией, которую они представили о фальшивых научных исследованиях, передачах денег, изучении негативных последствий медитации и деталях личной жизни Махариши. Мне нужно было больше информации. Я был одержим выискиванием всего, что только можно. Это было время приятного возбуждения и надежды в соединении с чувством потери и скорби.
Я знал, что я потеряю всех своих друзей, если только они откроют, что я перестал заниматься медитацией. Я начал зондировать почву. Как они будут реагировать на мои вопросы? Как они будут отвечать, когда стандартные клише не прекратят мой процесс выражения сомнений? Я знал, как легко отделаться и отказаться от тех, кто стал негативным, потерянным в “грязи”.
Вскоре я стал персоной нон грата. Мои друзья перестали приглашать меня обедать. Затем перестал звонить телефон. Мое имя было убрано из списка адресатов, и меня больше не пускали в местный центр ТМ. Для полностью вовлеченного в движение и верящего в него эти действия были бы разрушительными; теперь это была для меня благоприятная возможность оказаться вне тюрьмы обособленности движения.
Физический разрыв с движением не освободил меня от прочно укоренившихся мыслительных моделей, которые владели мной. Как я смогу выжить в мире без “поддержки природы”? Как функционируют люди в мире без благоволения богов? Власть медитации в духе Махариши была существенной для моей жизни. Как я буду искать место для парковки? Как я сумею получить работу? Как я смогу преуспеть в этой жизни и после нее без ТМ? Как я сумею выжить?
Мой переход из движения потребовал комбинации факторов: ухода из контролируемой окружающей среды MIU, участия в консультировании о выходе моей сестры и начала понимания принудительного влияния. Затем пришел пугающий процесс прекращения медитации, которую я был приучен до сих пор считать “решением всех проблем”.
В 1986 году я посещал учебные занятия для бывших членов культов на национальной конференции Сети оповещения о культах. Я слушал бывших членов “настоящих культов”, описывающих свои переживания. Они говорили о моем опыте! У меня была та же верность и та же убежденность в отношении Махариши, какая была у бывших мунистов в отношении преподобного Муна. Оба эти лидера манипулировали фактами и жизнями во имя духовности.
ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ
Я обнаружил, что разрыв с движением был только началом. У меня были трудности с чтением, памятью, сосредоточенностью, концентрацией, непроизвольная телесная дрожь и расщепление личности. Я боялся мирской и духовной ответной меры. Мои мысли были заполнены доктринами движения. В MIU меня учили, что ТМ связана со всем. Мне нужна была помощь, чтобы разобраться с духовным багажом, который был связан с каждой сферой моей жизни.
Я впервые нарушил кодекс молчания движения, заговорив с репортером. Когда я говорил ему о секретных учениях, мое тело начало неистово сотрясаться. Я был на совей постели, тело вибрировало, голова судорожно дергалась назад и вперед; я был в замешательстве и испуган. По временам я обнаруживал, что защищаю перед ним движение. Я сомневался в своем мыслительном процессе. Был ли я духовным неудачником? Был ли я неправ, разговаривая с ним? Не буду ли я гореть в аду?
В этот момент я понял, что мне нужна профессиональная помощь, чтобы разобраться с моим интеллектуальным беспорядком, доктринами движения, которые владели мной, и с психологическим трудностями, которые были результатом многих лет занятий медитацией. Однако я все еще придерживался предрассудка движения относительно того, что психотерапевты никогда не решают проблем, они только “перемешивают грязь”. Я полагал, что психологические проблемы были только духовными проблемами. Как может доктор прекратить сотрясение моего тела, убрать манеру говорить в духе синдрома Тоуретта, что, как меня учили, было результатом злодеяний прошлой жизни. Я чувствовал себя отчаявшимся.
Находясь на конференции CAN, я начал спрашивать профессионалов, знают ли они, как остановить эти проблемы. Мне отвечали странными взглядами до тех пор, пока я не попросил о помощи доктора Маргарет Сингер, известного специалиста по культам. Для нее мои проблемы были похожи на проблемы других членов групп с долгим стажем. Она вооружила меня объяснением того, как этот опыт возникает, и она уверила меня, что он исчезнет. Впервые я ощутил, что существует помощь для моих трудностей. По рекомендации доктора Сингер я начал работать с опытным психиатром; я также продолжал терапевтические отношения с доктором Сингер.
Мое выздоровление шло в трех главных направлениях. Первое заключалось в работе над моими хроническим состояниями расщепления личности и деперсонализации. Второе было деятельностью по ориентации в реальности: я использовал своего терапевта в качестве репетитора, помогавшего мне работать с моей тенденцией все переводить в духовную сферу. В-третьих, мне было необходимо развивать социальные умения.
Расщепление личности и деперсонализация
В мире ТМ было нормальным оказаться “кадетом пространства” (“Space Cadet”). Фактически так мы называли кого-нибудь, кто накурился марихуаны. Пребывание в “блаженном” состоянии, бессмысленно бродящим, подергивающимся, трясущимся, бессознательно выкрикивающим было признаком духовного роста. Забвение своего имени было забавным. Я часто начинал выполнять какие-то задачи и в процессе забывал, что я начинал делать ‑ это было нормально в мире ТМ.
Обучение жизни в “относительном” (реальном мире) требовало держать этот обычно испытываемый феномен под контролем. Посредством терапии я выяснил, что это поведение являлось положительно подкреплявшимися, бессознательно заученными привычками, которые было трудно сломать. После прекращения изменявшей сознание практики движения ТМ это поведение возникало не так часто; но в периоды стресса оно было склонно непроизвольно повторяться.
От меня потребовались годы, чтобы развить умение немедленно относить к определенной категории эти состояния, когда они возникали. Я должен был научиться справляться со стратегией, которая возвращала меня к более сбалансированному состоянию умственного функционирования. Одной из самых полезных стратегий, как я выяснил, было занятие физическими упражнениями. Физические упражнения имели тенденцию сокращать мои эпизоды расщепления личности, заставляя меня отдавать себе отчет в существовании моего тела. Каждый раз, когда я занимался физическим упражнениями, я все больше отдавал себе отчет в наличии своего тела как части меня. Чем больше я развивал хорошую осведомленность о своем физическом теле, тем больше я стал осознавать трудно уловимые чувства, которые предшествовали моим подергиваниям, выкрикам и тому подобному.
Я начал определять вещи, которые вызывали сенсорную перегрузку, выливавшуюся в мое одурманенное состояние, такие, как места для гуляния с магазинами и видео пассажи. Я научился принимать их в малых дозах и постепенно выстраивал свою выносливость.