6. Угрозы сверхъестественными силами/чарами (Finkelhor et al., 1988; Kelley, 1989; Snow & Sorensen, 1990; Waterman et al., 1990)
7. Сатанистские намек/принадлежности (Finkelhor et al., 1988; Kelley, 1989; Snow & Sorensen, 1990; Waterman et al., 1990; Young et al., 1991)
8. Присутствие в качестве очевидца при расчленении животных (Finkelhor et al., 1988; Kelley, 1989; Snow & Sorensen, 1990; Young et al., 1991)
9. Убийство взрослых и детей (Snow & Sorensen, 1990; Young et al., 1991)
Хотя поразительное сходство сообщений о сатанистской и эксцентричной деятельности, о котором говорится в этих исследованиях, не составляет доказательства того, что сообщения субъектов действительно полностью правдивы, оно предполагает, что одной из многих возможностей , которую следует продумать и исследовать далее, является то, что дети в самом деле пережили настоящее участие в эксцентричной и насильственной ритуальной деятельности. Другие возможности, которые следует обдумать, следующие: В ходе насильственных эпизодов дети могли неверно воспринимать события и относящиеся к ним детали; дети могли позднее неточно вспоминать восприятия; на детей подействовало предположение терапевтов или родителей о том, что имела место ритуальная деятельность; дети являются дезориентированными во время насилия из-за поглощения наркотиков или алкоголя, что компрометирует будущее воспоминание; и дети преувеличивают или фальсифицируют сообщения. Терр (Terr, 1988) предположил, что некоторые маленькие дети, видимо, справляются с подавляющими, пагубными прошлыми воспоминаниями путем разработки их в деталях даже еще глубже, когда они воскрешают их и рассказывают о них в будущем. До тех пор, пока не будут доступны дальнейшие данные, каждую из возможностей следует считать вероятной. Маловероятно, что какая-то одна из них объясняет все случаи ритуального насилия, о котором сообщалось.
ВОПРОСЫ, ОТНОСЯЩИЕСЯ К ЛЕЧЕНИЮ
Лечение ритуально изнасилованных детей не будет значительно отличаться от лечения сексуально изнасилованных детей. Обе группы получили травму и имеют ограниченные способности понять, что с ними было сделано. Ритуально изнасилованные дети, однако, скорее будут демонстрировать более серьезные симптомы. Для обеих групп важным фактором может быть то, где имело место насилие. Если преступниками были члены семьи, проблема лечения явно осложняется, поскольку люди, являющиеся важнейшей психологической поддержкой ребенка, оказываются причиной проблемы. Если местом был центр дневного попечения или соседняя окружающая обстановка, способность семьи оказывать поддержку, вероятно, будет усилена интенсивной семейной терапией. Иногда, видимо, члены семьи имеют такие же трудности в том, чтобы иметь дело с насилием, как и ребенок. Семейная поддержка, однако, является решающей для выздоровления ребенка. Уотермен и другие, например, выяснили, что “в значительной степени сильнейшими предсказателями результата были семейные факторы” (Waterman et al., 1990, p. 15), включая восприятие матери как реагирующей более позитивно, меньшее количество стрессовых факторов в жизни, больше семейной близости и сплоченности, и использование активных мер, помогающих справиться с проблемой, таких, как получение помощи от профессионалов.
Оценка ритуального насилия может быть более трудной, чем оценка сексуального насилия, поскольку первая порождает больше скептицизма у работников. Дети часто разоблачают ритуальное насилие после раскрытия менее угрожающих форм насилия. Жизненно важно, чтобы эта оценка осуществлялась только хорошо подготовленными профессионалами со специальными знаниями и опытом по оценке и лечению маленьких детей. Ложное отрицательное мнение (например, вывод заключения о том, что никакого насилия не было, когда фактически оно имело место) может поразить детей на всю остальную их жизнь и, на самом деле, может быть решающим в определении того, исцелится ли ребенок от насилия или разовьет дисфункциональную модель личности на всю жизнь. Уотермен и другие (Waterman et al., 1990), например, выяснили, что 17% ритуально изнасилованных детей оставались в клинической сфере по Контрольному списку детского поведения во время проверки через пять лет. Хотя это отражало значительное улучшение в психологическом состоянии детей, нормативные данные отмечают, что следовало бы ожидать, что только 2,5% детей попадут в клиническую сферу.
Ложное положительное мнение (например, вывод заключения о том, что насилие произошло, когда его на самом деле не было), с другой стороны, также может глубоко повлиять на будущее ребенка. Следовательно, профессионалам следует убедиться, что они знают, что делают, прежде чем они представят себя в качестве экспертов в подобных случаях.
Психологическая защита, которую применяют дети, может осложнить оценку. Важно помнить, что разоблачение является процессом, а не событием. Дети могут признать, затем отказываться, затем вновь признавать, что они были подвергнуты насилию. Одна исследовательская работа, например, выяснила, что даже в группе, где “преступник признался в сексуальном изнасиловании детей и был приговорен к пожизненному тюремному заключению, 23% детей отказывались от своих заявлений в какой-то момент в ходе курса лечения” (Waterman et al., 1990, p. 23). В том же самом исследовании 27% ритуально изнасилованных детей также отрекались от своих заявлений. Но в обеих группах отказавшихся все дети, кроме одного, “позже заново разоблачали, а многие раскрывали ранее не раскрытые акты (p. 4).
Тот факт, что ритуально изнасилованные дети демонстрируют гораздо больший посттравматический стресс, чем сексуально изнасилованные дети, является, возможно, самым значительным фактором, дифференцирующим две группы в отношении лечения. Ритуально изнасилованные дети гораздо чаще испытывают симптомы посттравматического стрессового расстройства (PTSD) - например, напуганность, возвращения в прошлое, сверхбдительность. Эти страхи следует изучить, и детям необходимо помочь ощутить себя в безопасности и имеющими силы. Уотермен и другие (Waterman et al., 1990) описывают некоторые из методик, которые применялись:
Разыгрывание ролей, рисование ужасов, ритуалы белой магии (использование скорее добрых сил, нежели злых), тренировки по расслаблению и структурированная игра фантазии относительно мощных фигур. В том, чтобы справиться с проявлениями PTSD, упражнения по релаксации и самогипнотические магнитофонные записи были полезными в лечении кошмаров, возвращений в прошлое и нарушений сна, в то время как со сверхбдительностью и недоверием к другим обращались посредством работы непосредственно с отношениями ребенок - терапевт (pp. 20 - 21)
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Ритуальное насилие в отношении детей продолжает оставаться областью с гораздо большим числом вопросов, чем ответов. Исследователям и профессионалам необходимо использовать беспристрастный подход в изучении сложностей этих случаев. Даже те, кто является скептичным в отношении достоверности сообщений о сатанистской и эксцентричной деятельности, соглашаются, что большинство этих детей получили травму и нуждаются в профессиональном вмешательстве. Пока спорные вопросы продолжают дебатироваться, давайте не терять из виду потребности этих травмированных детей и их семей.
ССЫЛКИ
Achenbach, T. M., & Edelbrock, C. S. (1983). The Child Behavior Checklist manual. Burlington: University of Vermont.
Briere, J. (1988). The long-term clinical correlates of childhood sexual victimization. Annals of New York Academy of Sciences, 528, 327-334.
Burgess, A. W., Hartman, C. R., & Kelley, S. J. (1990). Assessing child abb The TRIADS checklist. Journal of Psychosocial Nursing, 28(4), 7-14.
Burgess, A. W., Hartman, C. R., Kelley, S. J., Grant, C. A., & Gray, E. B. (1990). Parental response to child sexual abuse trials involving day-care settings. Journal of Traumatic Stress, 3(3), 395-405.
Faller, K. C. (1990). Understanding child sexual maltreatment. Newbury Park, CA: Sage.
Finkelhor, D., Williams, L., & Burns, N. (1988). Sexual abuse in day care: A national study. Durham: University of New Hampshire.
Hill, S., & Goodwin, J. (1989). Satanism: Similarities between patient accounts and pre-inquisition historical sources. Dissociation, 2(2), 39-43.
Johnson, C. F. (1990). Inflicted injury versus accidental injury. Pediatric Clinics of North America, 37, 791-814.
Jones, D. P. H. (1991). Ritualism and child sexual abuse. Child Abuse and Neglect: The lnternational Journal, 15, 163-170.
Jonker, F., & Jonker-Bakker, P. (1991). Experiences with ritualistic child sexual abuse: A case study from the Netherlands. Child Abuse and Neglect: The lnternational Journal, 15, 191-196.
Kelley, 8. J. (1989). Stress responses of children to sexual abuse and ritualistic abuse in day-care centers. Journal of lnterpersonal Violence, 4, 502-513.
Kelley, S. J. (1990). Parental stress response to sexual abuse and ritualistic abuse of children in day-care centers. Nursing Research, 39(1), 25-29.
Langone, M. D., & Blood, L. O. (1990). Satanism and occult-related violence: What you should know. Weston, MA: American Family Foundation.
Lanning, K. V. (1991). Ritual abuse: A law enforcement view or perspective. Child Abuse and Neglect: The lnternational Journal 15, 171-173.
Snow, B., & Sorensen, T. (1990). Ritualistic child abuse in a neighborhood setting. Journal of lnterpersonal Violence, 5(4), 474-487.
Terr, L. (1988). What happens to early memories of trauma? A study of twenty children under age five at the time of documented traumatic events. Journal of the American Academy of Child and Adolescent Psychiatry, 27, 96- 104.
Waterman, J., Kelly, R. J., McCord, J., & Oliveri, M. K. (1990). Reported ritualistic and nonritualistic sexual abuse in preschoools: Effects and mediators. Executive Summary submitted to National Center on Child Abuse and Neglect. Washington, DC.
Young, W. C., Sachs, R. G., Braun, B. G., & Watkins, R. T. (1991). Patients reporting ritual abuse in childhood: A clinical syndrome. Report of 37 cases. Child Abuse and Neglect: The International Journal 15, 181-189.
19
ПОДРОСТКОВЫЙ САТАНИЗМ
Роб Такер, M. Ed.*
Недавно сатанизм был предметом серьезного внимания. Крайние случаи имели тенденцию завоевывать фокусировку через различные средства массовой информации; телевизионные серии “Геральдо Ривера” осенью 1988 года являются одним из примеров. Его двухчасовой экстренный выпуск по сатанизму был одной из самых высоко оцениваемых программ в истории телевизионной сети. За ним последовали другие ведущие телевизионных разговорных шоу со своими собственными программами. В апреле 1989 года возле Браунсвилла, штат Техас, был раскрыт отвратительный культ, совершавший человеческие жертвоприношения. Постоянный поток вселяющих ужас актов, явно связанных с сатанизмом, появился в газетах, журналах и других источниках массовой информации.
Сообщения о сатанизме появились также во многих ответственных программах, таких, как “60 минут”. Сатанизм более не является только дополнительной темой бульварных газет. Два случая в Онтарио, в Канаде, включали в себя заявления о ритуальном насилии в отношении очень маленьких детей. Эти дети разоблачили свой явный опыт каннибализма, убийства, расчленения животных и других эксцентричных ритуалов таким образом, что вселили уверенность во многих профессионалов. Телевизионная журналистика по этому предмету склонна быть неослабно сенсационной. Превращение в сенсацию уже сенсационного предмета имеет тенденцию превращать всю тему в смешную. Надеюсь, это изменится в ближайшем будущем.