При обсессивном неврозе, наоборот, вытесненные инстинкты ид пробиваясь в сознание и встречаясь с подсознательным эго и подсознательным мышлением (идеями), катектируют его либидо; подсознательное мышление приобретает свойства бессознательного ид, начинает подчиняться первичному процессу и наделяется «магическими» качествами; переработанный таким образом бессознательный материал достигает сознания Поэтому, там где истерик «действует» и «чувствует», обсессивный невротик «думает». Это. однако, звучит слишком неопределенно.
Мы должны исследовать, не существует ли других известных нам состоянии, в которых слова и мысли «материализуются».
Взаимоотношения истерика с объектами обычно позитивны. Несмотря на то, что истерик вытесняет свои либидозные импульсы, в его бессознательном объекты сохраняются как конкретные идеи. Когда женщина с истерией посредством физических симптомов выражает свое желание иметь ребенка(ложная беременность), это не значит,
что она хотела бы, подобно некоторым шизофреникам, забеременеть партеногенетическим способом. Нет, она хочет забеременеть от определенного любимого мужчины, обычно от собственною отца. И наоборот, в шизофренической защите против инстинктов, из объектов обычно изымается все либидо, следовательно, также теряются бессознательные конкретные идеи объектов. Данный процесс приводит к ощущению «конца света» и сопровождается чрезмерной тревогой.
Для того, чтобы восстановить потерянный мир, шизофреник катектирует энергией подсознательные вербальные идеи и мышление. Слова замещают объекты; слова для него становятся объектами, что вызывает соответствующее обращение с ними: вступает в силу первичный процесс, слова сжимаются и перемещаются. (Если слова соединяются с телесными ощущениями и идеями, речь шизофреника окрашивается ипохондрическим оттенком и становится так называемым «органом речи».) Слова, например, магическим и символическим образом соединяются; связанные друг с другом слова и предложения разделяются, чтобы их контакт не породил зло (негативная магия). Компульсивный невротик ведет себя сходным образом; порой он разрывает предложения, пропуская какое-либо слово, связывающее первую часть предложения с последующей. Изолируются отдельные идеи, из-за чего теряется смысл всего предложения; смысл становится бессознательным.
Можно возразить, что речь обсессивного невротика гораздо менее дезорганизована, чем речь шизофреника, что с потерей либидо мир для него не разрушается. Конечно же, речь компульсивного невротика не настолько неразборчива, как речь шизофреника, тем не менее его слова и мышление имеют сходный магический характер. К тому же, в опасность угрожает взаимоотношениям шизофреника. При обсессивном неврозе, как и при шизофрении, с регрессией либидо происходит разделение инстинктов. Освобождаются противодействующие Эросу и угрожающие существованию объекта деструктивные инстинкты. Однако, как показывает анализ, обсессивный невротик сохраняет верность объекту. Он лишь, как при истерии, с началом заболевания вытесняется, из-за подсознательного изъятия либидо. В то время, как при истерии идея об объекте остается вытесненной, при обсессивном неврозе она появляется вновь, часто в виде замещающей идеи; по-видимому из-за повторной инвестиции подсознательным либидо. Шизофреник также противодействует деструктивным инстинктам рекатектированием подсознательных вербальных идей. Однако, так как они не имеют существенной связи с конкретными идеями, мир шизофреника, в отличии от мира обсессивного невротика, фиктивен. Хотя обсессивный невротик сходным образом противостоит деструктивным инстинктам, он катектирует не только подсознательные вербальные идеи, но и производные от реальных, бессознательных объектов. Эти замещающие идеи часто, как и при шизофрении, имеет магическое влияние, с той лишь разницей, что при обсессивном неврозе они представляют реальные вещи, в то время как при шизофрении - это лишь тени объектов. Здесь может быть полезным поучительный пример.
Болезнь ранее упоминаемого религиозного обсессивного теоретика началось с сомнении в существовании Бога. Эти еретические мысли довели его до отчаяния. Он постоянно плакал, жестоко себя критиковал, подвергал себя всяческим наказаниям. До заболевания по отношению к отцу он был индифферентным и незаинтересованным, в некоторой степени даже не признавал его. Однако, вслед за началом болезни у него появилась безграничная любовь к собственному отцу, даже на короткое время он не мог остаться без отца и повсюду его сопровождал. Он ходил за ним по пятам, стал очень ревнивым и никому кроме отца не позволял заботиться о себе. В его сомнениях в Боге
мы выявили бессознательную ненависть к отцу; в дальнейшем анализ показал, что сомнения в существовании Бога - это бессознательное уничтожение собственного отца. Внезапно возникшая, чрезвычайно требовательная любовь к отцу, казалось бы, противоречила этому, так как по-видимому, Эрос противостоит инстинктам смерти и потери объектов посредством любви. Верно, что эта любовь выросла из амбивалентности, как сверхкомпенсация чувства вины, однако, все же, ее смысл состоит в защите объекта от разрушения. Конечно же, даже в этой любви деструктивное побуждение в конечном счете одержало победу, так как его любовь к отцу стала для последнего настоящим мучением.
Следовательно, мы можем предположить, что при компульсивном неврозе возвращение ранее вытесненного материала работает против страха потери объекта, подобно тому, как построение шизофреником нового фиктивного мира нацелено на компенсацию актуальной потери объектов. Шизофреник борется за потерянный объект; компульсивный невротик борется против угрозы потери; истерик за объекты не борется вовсе, так как он не потерял их, они сохраняются в бессознательном. Создается впечатление, что при некоторых видах заболеваний, например, при компульсивном неврозе, неудачное вытеснение и повторное появление ранее вытесненного связаны не столько с интенсивностью катексиса вытесненного или слабостью вытесняющего эго, сколько с активным участием в этом процессе эго. Эго стремится защитить себя от окончательной потери реального объекта, воскрешая из бессознательного инстинктивных представителей.
Таким образом, компульсивный невротик изменяет организацию собственного эго, а не внешнего мира для того, чтобы защитить себя от инстинктивных требовании; причем эго здесь играет более активную роль, чем при истерии.
Как невротик ведет себя по отношению к реальности? Он избегает ее, он спасается от трудностей жизни, убегая в болезнь, вместо того, чтобы активно их преодолевать. Нарушается его способность адаптироваться к реальности.
Мы знаем, что при адаптации к реальности происходит сублимация инстинктов, в соответствии с чем происходит постоянное чередование допущения и изгнания внешних раздражителей. Внешний мир и функции эго десексуализируются и освобождаются от магии. Таким образом эго освобождается от прямых инстинктивных требований и обретает способность осуществлять свои функции.
Когда способность к сублимации снижается, когда сексуальные энергии прорываются в высшие системы эго, тогда, прежде всего, страдает адаптация к реальности Нарушается мышление и действия, полезные для адаптации к реальности. У истерика, например, происходят нарушения в области обращения с либидозно окрашен ными фантазиями, а у обсессивного невротика эротизируется мышление. Существуют обсессивные невротики, которые, чтобы не встречаться с сексуальными идеями, полностью отказываются от мышления и действия. Шизофреник воспринимает каждое слово, каждую идею, любое внешнее проявление как сексуальный символ.
Один мои пациент услышав в кабинете доносящееся из сада пение птиц сказал «В саду поют пенисы.»
Мышление и действие могут полностью затормозиться из-за прорыва деструктивных элементов с либидозным оттенком, то есть, садистских импульсов. Короче говоря, при нарушениях адаптации к реальности вступают в силу аутопластические меры, активность в овладении наплывом раздражителем сменяется определенной пассивностью, мышление вырождается в магию и всемогущество, или вовсе прекращается, как при психозах, где эго утрачивает свою способность отделять
внутренний мир от внешнего, то есть происходит срыв наиболее примитивной функции, функции проверки восприятия.
Хотя при неврозе связь с реальностью нарушена не так сильно как при психозе, признания реальности явно недостаточно, будь то в случае истерической пациентки, которая осуществляет свое желание забеременеть посредством тошноты и рвоты; фобического пациента, который избегает определенных, отображающих его инстинктивную жизнь объектов и ситуаций, или обсессивного невротика, стремящегося через ритуал предотвратить бедствие.
Итак, во всех неврозах, независимо от многообразия деталей, присутствует нарушение функции эго: при истерии - преимущественно телесного эго (органов), при компульсивном неврозе - преимущественно психического эго (мышление и переживание); в шизофрении - воспринимающего эго (хотя и другие нарушения, истерического и компульсивно-невротического характера, также, время от времени, дополняют нарушение воспринимающего эго). Таким образом, симптомообразоваше происходит в эго: оно является действием эго, которое повреждает собственные функции. Это двоякое действие, так как, с одной стороны, эго удовлетворяет инстинкты ид, а с другой - отвергает их. С точки зрения ид, симптом представляет собой подтверждение инстинктивной жизни; в то время как с точки зрения эго, симптом является ее отрицанием; в целом же, симптом - это не что иное как компромисс.