Что касается дхармы и адхармы, то обе в равной мере известны в мире. Если они – не более чем продукт воображения, то почему либо та, либо другая столь близки каждому человеку и столь прославлены? Различные вариации поведения живых существ, связанные с дхармой и адхармой, вызывающие, соответственно, счастье или страдание уже в настоящей жизни, также вполне очевидны; так почему же вы отрицаете их? А возможность достижения освобождения поддаётся доказательству методом умозаключения. Что касается греха и добродетели, то вы сами прекрасно видите, что у некоторых из нас гнев и прочие (страсти) весьма слабы, тогда как у других обнаруживаются в большей мере, что само по себе служит свидетельством того, что может появиться такой человек, который свободен от данных пороков вообще. И то же самое относится и к знанию и прочим (добродетелям): у кого-то они обнаруживаются в большей степени, у кого-то – в меньшей, из чего следует, что у некоторых индивидуумов знание может развиться в полной мере. Таким образом, состояние освобождения достигается тем человеком, который, избавившись от всех пороков, развил все возможные добродетели. Плоды греха и добродетели самоочевидны: так, один человек, несмотря на все усилия, остаётся бедняком, а к другому богатство приходит само по себе; один, несмотря на все усилия, не может избавиться от болезни, а другой, никаких особых мер не принимая, сохраняет природное здоровье на всю жизнь. В чём причина всего этого? Конечно, грех или добродетель.
Далее, бытие иного мира также доказывается как непосредственным постижением, так и умозаключением. Так, божества Срединного Мира, являясь людям, говорят: «Я был тем-то и тем-то, а теперь стал богом». Вы, конечно, скажете, что всё это – атмосферные явления, но мы-то знаем нечто иное: та субстанция, которая известна как душа, служит опорой сознания «Я есть». Вы называете это «атмосферными явлениями», но ведь ветер, наткнувшись на препятствие в виде стены, останавливается, а душа, даже если вы попытаетесь связать её, никаких препятствий не встретит; так на каком же основании вы ведёте речь об «атмосферных явлениях»?
Вы говорите о том, что вселенная ограничена тем, что могут воспринять чувства, но ведь посредством своих чувств вы не в состоянии увидеть даже местность, расположенную всего-то на одну йоджану отсюда или события, удалённые от вас всего на несколько лет. И, тем не менее, вы слышали об отдалённых странах и давно минувших временах. Итак, вся полнота знания вам недоступна, так почему же вы ограничиваете вселенную узкой сферой собственного восприятия?
Далее, чарваки утверждают: сознание возникает как результат сочетания земли, воды, огня, воздуха и пространства. В связи с этим уместно заметить, что со смертью тела земля и прочие элементы сохраняются, тогда как сознание уходит и становится божеством Срединного Мира, и это служит очевидным свидетельством их отличия. Кроме того, даже и в период жизни тела сознание представляется нам одним, а земля и прочие [элементы] – другим, т.е. отличными [от сознания]. Если допустить, что сознание и впрямь возникает с опорой на землю и прочие [элементы], то такие составляющие тела, как кости, кровь, дыхание и т.п. придётся наделить собственным независимым сознанием, из чего будет следовать, что с отсечением руки, например, она, подобно цвету, должна сохранять и сознание. Все элементы, составляющие тело, после смерти последнего остаются здесь, на земле, и если допустить, что такие элементы сознания, как ахамкара и буддхи, связаны с телом, то встаёт закономерный вопрос о том, каким же образом у божеств Срединного Мира сохраняется отождествление себя с предыдущим воплощением? И если божества Срединного Мира открывают [людям] тайны их прежних рождений, то уместно спросить: а с кем же это знание уходит? Вот то, с чем оно уходит, называется душой.
Что касается поведения, то в этом плане чарваки призывают к весьма своевольному образу жизни: еде, питью, чувственным наслаждениям и т.п., но зачем, спрашивается, проповедовать такие вещи, если мир и сам умеет предаваться им? Какое благо вы рассчитываете принести людям, написав шастры на данную тему и проповедуя их? Вы, конечно, скажете, что наставления эти даются ради того, чтобы люди бросили такую чепуху, как аскезу, нравственность, самообуздание и т.п., однако вам не следует забывать о том, что следование таким практикам ведёт к уменьшению страстей и, как следствие, вызванного ими волнения. Поэтому они, вне сомнения, приносят счастье, а заодно и славу; так чем же вы хотите облагодетельствовать нас, убеждая отбросить такие занятия? Говоря сластолюбцам приятные их слуху вещи, не ведаете страха причинения зла как себе, так и другим, а идя на поводу чувственных желаний, придумываете систему ложной логики, дабы их оправдать.
На этом заканчивается анализ учений материалистов-чарваков.
5.16 Резюме по поводу иноверческих учений.
Таковы многообразные иноверческие учения, вымышленные сластолюбивыми грешниками. Вера в них, конечно, ничего, кроме вреда, дживе не принесёт. Лишь учение Победителей, изошедшее из уст одолевшего все страсти Всеведущего [тиртханкары], может принести благо живым существам.
Учение это, изложенное всеведущими бесстрастными архатами, разорвавшими все оковы[239] внешней и внутренней привязанности наставниками, предлагает истинную интерпретацию дживы и прочих таттв и учит о двух видах доказательств – прямых и косвенных. Подробные характеристики таких учителей даны в начале этой книги.
Здесь кто-то может возразить: «Поскольку вы сами не свободны от влечения и отвращения, вы пытаетесь доказать истинность собственного учения, опровергая чужие».
Ответ: В соответствующем действительности изложении объектов познания не может быть ни влечения, ни отвращения. Другое дело, если бы мы, имея в виду какую-то собственную цель, интерпретировали их превратно, – это, несомненно, служило бы явными признаками влечения и отвращения.
Вопрос: Если вы свободны от влечения и отвращения, то почему вы отзываетесь о джайнской вере в благожелательном духе, а обо всех прочих – в дурном? Если бы вы в самом деле развили в себе равностность, то признали бы все равными и не принимали бы сторону исключительно своей веры.
Ответ: О дурном учении и отзываются в дурном духе, а о благом – в благом. О каком влечении и отвращении вы говорите? А что же касается признания дурного и благого равным, то это – явный признак неведения, так что ни о какой равностности речи быть не может.
Вопрос: Цель всех религий одна; почему же вы не хотите признать их всех равными?
Ответ: Если цель у всех одна, то для чего существуют разные религии? В рамках одной веры одна и та же цель может рассматриваться под различными углами зрения, и никто их разными религиями не назовёт, что же касается тех случаев, когда цели расходятся, то об этом речь пойдёт ниже.
5.17 Сравнение джайнизма и других религий.
Единственная цель джайнизма заключается в достижении состояния полного бесстрастия, и цели этой служат абсолютно все аспекты нашей веры: религиозные истории, космология, дисциплинарный кодекс и учение о таттвах. Что же касается других религий, то, похоже, что их цель заключается исключительно во взращивании страстей, ибо ложные писания могут создаваться лишь людьми, подверженными страстям, а многообразные системы псевдологики служат лишь взращиванию страстей. К примеру, адвайта-брахмавада, признающая всё сущее единым Брахманом, санкхья, видящая во всём деятельность пракрити, и полагающая индивидуума чистым и бездеятельным, шиваизм, полагающий, что цели можно достичь одним лишь знанием таттв, миманса, признающая религиозные практики, порождённые страстями, за дхарму, буддизм, считающий всё моментальным или материалисты-чарваки, не признающие существования иного мира, поощряют тем самым бесконтрольный образ жизни, выражающийся в стремлении к чувственным наслаждениям. И, хотя в некоторых местах они и говорят о способах уменьшения страстей, это – лишь уловка, призванная подпитывать прочие страсти. Так, призывая, с одной стороны, оставить жизнь домохозяина и служить Парамешваре, но наделяя при этом природу Парамешвары страстями, поддерживают тем собственную жажду чувственных наслаждений. Джайнская же религия, описывающая природу божества, учителя и учения как абсолютно бесстрастную, поддерживает тем самым стремление к достижению бесстрастия – сомнения в этом нет.
И это – не только наше мнение: так, иноверческий поэт Бхартрихари в Вайрагья-пракаране говорит следующее:
«Среди людей, подверженных страстям, более всего знаменит один [бог] – Шива, всегда держащий свою возлюбленную – Парвати, за нижнюю часть тела, тогда как среди бесстрастных более всего прославлен другой – Джина, и второго такого человека, способного оставить общество женщин, не сыскать. Что же до всех прочих людей, то они, как будто оцепеневшие от змеиного яда, которым вымазаны стрелы неотразимого бога любви – Камы, не могут ни в полной мере насытить свои желания, ни одолеть их».[240]
Так что даже иноверцы признают, что люди, более всего подверженные страстям, почитают Махадеву, тогда как бесстрастные поклоняются Джине. Страсти и бесстрастие взаимно противоположны, поэтому не ищите счастья в обеих одновременно, ибо лишь одно из этих двух может принести вам пользу, и это – бесстрастие, благодаря которому человек, избавившись от всякого возбуждения и волнения, становится достойным поклонения. Тот факт, что бесстрастие приносит счастье в будущем, известен не только нам: о нём говорят и иноверцы; тогда как страсти, стоит только им появиться, в тот же миг порождают волнение, несут за собой осуждение, а в будущем – и страдания. Таким образом, благотворной может быть лишь джайнская религия, единственная цель которой – бесстрастие, а что же до остальных, то, поскольку очевидная цель оных состоит в поддержке страстей, назвать их благотворными никак нельзя; так на каком же основании мы должны признавать их равноценными?