(2) Логика XX века (культура логики, логика культуры) определяет в качестве основной идеи логической самообоснованности совсем иной — чем у Гегеля — принцип. В этой логике центр логического внимания обращается на начало мышления. Логика действительно логична, только если она способна логически обосновать начало мысли (без движения в дурную бесконечность оснований и без порочного круга, в котором основание обосновывается тем, что на нем основано).
В самой идее начала обнаруживается, во-первых, сопряжение логического и до-логического, вне-логического, того, что абсолютно до-начально, что есть канун мысли, канун логики (но значит — может быть кануном иной логики). Только такое — логически осмысленное, возведенное в логику — сопряжение (в одном понятии) начального пункта собственно логического движения и — момента, в котором логики (соответственно — мышления...) еще или — уже нет, момента, чреватого логикой...— только такое сопряжение может спасти от движения в дурную бесконечность логических оснований и остановить логический взгляд (внимание) на действительном акте логического самообоснования.
Но во-вторых, такая, логическая, осмысленная, точка начала (основания) логики обнаруживается, как минимум, дважды — в момент возникновения (порождения) данного логического всеобщего (1) и в момент того конечного превращения данной логики в иную (новую) логику, где эта логика обосновывается “из будущего”, из только-только возникающего мышления (2). Два эти момента логически соотносятся друг с другом и оказываются одной точкой двойного самообоснования данной (наличной) логики. В такой точке (“трансдукции”) эта — исходная — логика обнаруживает логическую обоснованность своего начала в диалогической полифонии (и взаимопереходе) многих логик, многих всеобщих форм мышления. Ведь выявленные пока две точки (начала и конца) взаимотрансформирующие друг друга в момент своего отождествления, есть — в более глубоком осмыслении — континуум всех — реальных и возможных — точек такого взаимообоснования.
Но для простоты ограничимся образом двойного самообоснования данной, исторически наличной логики.
Так, античная логика (логика “эйдетического разума”, работающая в пафосе: понять означает понять хаос как космос...) действительно логична, свертываясь в то средоточие, в котором диалогически сопрягается ее собственное начало с началом мифологоса и началом теологоса (средневекового мышления).
Так, средневековая логика (логика теологоса, причащающего разума) действительно логична (обоснована), свертываясь в то средоточие (понятие диа-логики), где ее собственное начало (идея причащения) сопрягается с началом “эйдетического разума” и началом “разума познающего”, началом логики гносеологической...
Так, сама логика культуры реализует идею “мира впервые”, прежде всего, в соотнесении логики гносеологической и логики (не только реального, но и возможного, потенциального) многообразия форм разумения. Существенно подчеркнуть — в плане замыкания “на начало” каждой исторической логики (в момент ее коренного преобразования) — именно взаимность, “двувекторность” этого обоснования; в двойной трансдуктивной точке предыдущая и последующая логики обосновывают логику наличную и одновременно сами обосновываются этой наличной логикой. И в этом — суть понятия. И еще: эта (двойная) точка “трансдукции” есть — в одно и то же время и в одном и том же отношении — точка порождения иных логик (и — порождения этой логики...) и — грань диалога вечных, способных бесконечно (“в себе”...) развиваться и углубляться (“в себя”...) логик; форма (логическая) такого диалога. Наша современная логика существует только в “точке” начала и на “грани” диалога, собственной “дедуктивной” территории не имея. Точнее, эта собственная “территория” есть — только в современности логически осмысленная — точка трансдукции (исходного логического взаимообоснования) извечных логик; только в современности логически осмысленная точка взаимоопределения мышления (мышлений) и бытия (бытии); только в современности логически осмысленная грань (форма) диалога логик и их бесконечного углубления “в себя...” (логического саморазвития) в процессе этого — современного — диалога. Эта “точка” — понятийное (!) ядро современной логики.
Логика начала логики означает предположение многих разумов, многих всеобщих логик, логически извечных и реализуемых (как логики) только в диалоге между собой. Это — первое. И — второе. Логическая ориентация на начало логики означает предположение логического взаимопорождения, взаимообоснования различных логик, их — впервые — формирования в момент “трансдукции”. Два эти предположения, как бы они ни были взаимоисключающи (диалог вечно различных логик — их впервые-порождение, взаимопорождение...), предполагают и дополняют друг друга, только вместе являются необходимыми и достаточными для полного логического обоснования.
Итак, логика культуры, логика, обосновывающая всеобщность идеи культуры, заключает в себе три “группы преобразований”, может быть определена в трех (одном, трижды повернутом) всеобщих смыслах.
Во-первых, это логика парадокса (см. выше — обоснования логического смысла вне-логического бытия). Во-вторых, это логика диалога логик, — обоснования начала данной всеобщей логики в диалоге с иной, столь же всеобщей формой разумения. В-третьих, это логика трансдукции — обоснования начала мысли в точке ее взаимоопределения, взаимоперехода с другим, столь же всеобщим логическим началом.
Но единым основанием всех этих преобразований единой логики является идея обоснования начала логики; современная логика (в ее основном критерии доказательности мысли) есть логика начала логики. Именно в средоточии логически заторможенного и логически “замкнутого на себя” начала современная логика обосновывает идею культуры, произведения культуры. — См. первую и вторую части книги.
Это — о противопоставлении “науки логики” и “культуры логики” и плане “критериев логичности”, в плане логической формы.
Теперь — об онтологии, предполагаемой в логике Гегеля, и об онтологии, предполагаемой современной философской логикой. (Собственно, это будут все те же исходные определения, но в онтологической формулировке.)
II
(1) Онтология, лежащая в основе “Науки логики” и одновременно реализуемая как ее бытийная проекция, предполагает, что — в полном своем логическом смысле — абсолютное бытие (или, по сути, — абсолютное мышление...) всеобъемлюще действительно. И это — одна (и только одна) действительность — действительность одной идеи. В логически осмысленном бытии сняты прошлое и будущее, ничто не “было...”, ничто не “будет”, все есть.
Или, скажу так: все, что было, и все, что будет, имеет логический смысл только в их вневременном логическом тождестве, в логике действительного (= понятного в Идее...) безначального, беспредельного, бесконечного бытия (= бытия в Идее). В этой всеобъемлющей действительности, будь ли это спинозовская Natura naturans или гегелевская Абсолютная Идея, невозможно никакое движение и изменение.
Все предметы и все понятия (взятые по отдельности) движутся, изменяются, развиваются, переходят в “свое иное”... Это — Natura naturata Спинозы. Или — это форма воспроизведения Всеобщего Разума (Духа...) в разуме индивида (Гегель). Но все, — как единое, безграничное целое, — неподвижно и неизменно; все моменты развития реализованы здесь как моменты одновременной связи. “Прочтение” этих связей необходимо последовательно; это прочтение дает всеобщую логическую взаимосвязь в бесконечном числе “атрибутов”, форм воспроизведения, само-определения, — в форме переходов бытия; в форме рефлексии сущности; в форме развития понятия. Но когда “чтение” закончено, тогда есть лишь единая и неизменная логическая (тождество бытия и мысли) действительность7.
Еще раз уточню: в Идее движение (и переход) понятий не “сняты”, здесь осуществлено “снятие снятия”, — здесь все переходы и все понятия истинно восстановлены, именно потому, что они существуют логически “одновременно”, точнее — вне времени, — как действительные ступени единой лестницы. “Восходить” по этой лестнице возможно лишь последовательно, по-ступенно, но сама лестница и все ее ступени уже есть на последних “страницах” “Науки логики”.
(2) Динамичный смысл такой монистической онтологии (взятой уже как “онто-логика”) исходно дуалистичен. Исходное — далее снимаемое, но не могущее быть снятым — предположение этой онтологии — две субстанции (мышление — протяженность; мышление — бытие). Это во-первых. Но вместе с тем необходима установка мышления на исчерпывающее познание бытия, на полное превращение бытия — в мысль, на достижение тождества. Через идею “сущности” метод отождествляет бытие и — знание бытия. Исход такой онтологии — монистичен (в смысле “Науки логики”).
(3) Истинным воплощением этой онтологии выступает сам феномен познания как “онто-логос”, то есть истинным онтосом оказывается некий познавательный “медиатор” между мыслью (ориентированной на познание...) и бытием. Действительно, далее несводимым бытием (ноуменом) в этой логике является феномен познания, шаткий мостик между внешне-исходными субстанциями мысли и протяженности. Сие означает, что знание, не понятое как знание некоего вне-мысленного предмета (протяженности, бытия, космоса, противопоставленных мышлению), знанием быть не может. Пропасть необходимо вырыть снова. Двусубстанциальность (картезианского или кантианского типа) необходимо должна быть вновь и вновь восстановлена.