Да, число джив и форм адживы бесчисленно, однако, принимая факт их субстанциональной общности, все они относятся к одним и тем же категориям. Данная форма репрезентации даёт дживе возможность развить веру в Я и не-Я как две коренным образом различные субстанции: осознав себя как отличную от чужеродных субстанций, она начинает предпринимать усилия к освобождению ради собственного блага; а осознав чужеродные субстанции как отличные от Я, она начинает испытывать печаль от бытия в этой сансаре и, отбросив влечение и отвращение, вступает на путь к освобождению. Таким образом, мы вправе заключить, что освобождение достигается лишь при условии знания этих двух категорий, ибо без оного не может возникнуть вера, различающая Я и не-Я, и джива, влекомая своим переменчивым умом, будет следовать сугубо мирским целям. Может ли вступить на путь к освобождению тот, кто только и знает, как потворствовать своим влечению и отвращению? Вот потому-то освобождение и остаётся невозможным до тех пор, пока не сформируется вера, различающая эти две категории, и в том же самом заключается причина того, что эта две таттвы определяются как основные.
Что же до прочих таттв, число коих пять, то все они представляют собой модификации дживы и материи и как таковые служат частными определениями оных, а посему вера в них также относится к числу способов достижения освобождения.
В частности, благодаря пониманию того, что же конкретно представляет собой освобождение[452] и пользы последнего, человек начинает прилагать усилия к достижению оного: таков смысл веры в мокша-таттву.
Основной отличительный признак самвара и нирджара-таттв – отстутствие [кармы], а посему на соответствующем этапе надлежит распознать, что же конкретно подлежит остановке и сбрасыванию. Так, отсутствие гнева называется терпением, а потому, распознав характеристики [и последствия] гнева, следует направить все усилия к его устранению и формированию терпения. То же самое можно сказать о самой самвара-таттве: данное определение относится к тому состоянию, которое возникает с остановкой притока [кармы], а если одновременно наступает и избавление от ранее накопленной связанности, то это уже называется нирджарой. Так что, изучив характеристики притока и связанности, направляйте же свои силы на их устранение, что и будет для вас практикой остановки и сбрасывания. Такова польза веры в асрава и бандха-таттвы.
Отсюда становится ясно, что путь к освобождению начинается лишь с формированием веры в эти пять частных аспектов учения о таттвах; если характеристики таковых, включая и освобождения, так и остались вне сферы вашего понимания, то каким образом вы рассчитываете достичь оного? Если вы не в состоянии понять, что же такое остановка и сбрасывание, то как же вы вознамерились осуществить таковые на практике? Ну а если понятия не имеете, что такое даже приток и связывание, то каким таким способом желаете положить им конец? Так что без веры в эти пять «частных» таттв ни о каком пути к освобождению не может быть и речи.
Итак, хотя чисто теоретически число того, что можно назвать таттвами неопределимо велико, и изложить их можно любым количеством методов – как общих, так и частных, однако ввиду того, что цель у нас одна – освобождение, представляются они лишь с двух точек зрения – общей, т.е. в двух аспектах, и частной, т.е. с дальнейшим подразделением их на пять, что в сумме даёт семь таттв.
Путь к освобождению целиком и полностью зависит от адекватной веры в таковые. Без этого, независимо от того, верите ли вы во что-либо ещё или нет, или верите во что-то превратно, путь к освобождению невозможен, ибо не может зависеть от чего-либо иного – помните об этом.
Существует ещё один способ изложения учения о таттвах, когда их число, методом добавления греха и добродетели увеличивается до девяти. Но, строго говоря, грех и добродетель представляют собой дальнейшую конкретизацию уже включённых в этот перечень таттв, так что особой нужды в их специфической акцентуации не существует. О девяти таттвах говорится, в частности, в Самаясаре.
Вопрос: Итак, вы утверждаете, что вера (шраддха) в них определяется как самьяг-даршана, однако на наш взгляд существительное «даршана» синонимично «авалокан»[453], тогда как «шраддха», скорее, сродни «пратити»[454]; можете ли вы каким-либо образом доказать их эквивалентность?
Ответ: В зависимости от контекста значение корня может изменяться вплоть до противоположного; в данном же случае все значения терминов подлежат интерпретации в контексте пути к освобождению. Здесь смысл существительного «даршана» не следует понимать как равнозначный исключительно «авалокан», поскольку если допустить, что исследование предмета методами зрительного и незрительного восприятия[455] равноценно, то это неизбежно приведёт к выводу о равенстве знания лиц, обладающих истинными и ложными воззрениями и, кроме того, следование или неследование пути к освобождению с восприятием не связано. Другое дело, когда у человека появляется вера (шраддха) – тогда он действительно становится последователем истинных воззрений (самьяг-дришти) и вступает на путь к освобождению. По этой причине в данной ситуации смысл термина «даршана» и следует понимать как эквивалентный «шраддхе».
Вопрос: Вы говорили о вере, свободной от всякого превратного понимания. Какова цель того?
Ответ: Существительное «абхинивеша»[456] является синонимом «абхипрая»[457], а посему, если мнение и цель индивидуума отличаются смысла и цели[458] веры в таттвы, носят некий противоположный характер, то это и называется превратным пониманием[459]. Цель веры в таттвы – отнюдь не чисто схоластическое их изучение, нет – её цель заключается в распознавании дживы и адживы, Я и не-Я, такими, какие они есть; распознавании характеристик притока и понимании оного как вредоносного; распознавании характеристик связывания и понимании последнего как страдания; распознавании характеристик остановки [притока] и признании её пользы и целесообразности; распознавании характеристик сбрасывания и признании оного причиной всякого блага; наконец, в распознавании характеристик освобождения и принятия такового за высочайшее счастье души – такова подлинная цель веры в таттвы, и всё, что входит в противоречие с ней, определяется как «випаритабхинивеша». Впрочем, когда формируется истинная вера в таттвы, последней приходит конец, почему и говорится, что если вера в таттвы есть, то превратного понимания нет.
Встречается, однако, немало индивидуумов, которые могут похвастаться лишь неким подобием веры в таттвы, ибо цели и суждения их по-прежнему содержат элемент превратного понимания. Увы, если в сердце человека обнаруживается хоть намёк на мнения и цели, идущие вразрез с вышеупомянутыми, о правильной вере не может быть и речи. Так, дравьялинги-муни, основываясь на авторитете слова Победителей, имеет веру в таттвы, однако ввиду тех известных фактов, что он по-прежнему склонен отождествлять своё Я с тремя видами деятельности тела и видит пользу в притоке благой кармы, он как был, так и остаётся последователем ложного воззрения, ибо цели его – противоположны.
Итак, лишь та вера в дживу и прочие таттвы, которая свободна от всякого ложного понимания, может служить отличительной чертой самьяг-даршаны, а последняя и есть наша цель[460].
Как сказано в Таттвартха-сутре: «Вера (шраддха) в таттвы и есть правильная вера (самьяг-даршана).
И в комментарии, называемом Сарвартхасиддхи смысл термина «таттва» определён более чем ясно, и там же сказано, какова цель того, почему таттв только семь. Аргументация, приведённая здесь, была основана именно на этом тексте.
И в Пурушартха-сиддхьюпае сказано:
«Свободную от всякого превратного понимания веру в таттвы – дживу, адживу и прочие, следует поддерживать постоянно. Эта вера – сама природа Атмана, проявляющаяся по устранении покрова кармы, омрачающей восприятие, почему и говорится, что она – сама природа души. Процесс её проявления начинается на четвёртой гунастхане и продолжается на последующих; ну а затем, с достижением состояния сиддхи, она вечно сияет в своей естественной форме».
9.4.1.2 Анализ ошибок нераспространённости, общей распространённости и невозможности, имеющих место в понимании характеристик веры в таттвы.
В данный момент нашей дискуссии может возникнуть вполне закономерный вопрос: животные и прочие живые существа, каких-либо признаков способности к мышлению не демонстрирующие, неспособны узнать даже названия семи таттв, однако в шастрах, тем не менее, встречаются утверждения, что и среди них имели место прецеденты обретения правильной веры. Не указывает ли сей факт на то, что в вашем утверждении о том, что вера в таттвы[461] есть отличительная характеристика обладания совершенной религиозной истиной[462], просматривается ошибка нераспространённости?
Ответ: Независимо от того, знаете ли вы названия дживы, адживы и прочих таттв, знаете превратно или не знаете вообще, обладание совершенной религиозной истиной придёт к вам лишь при условии адекватного их понимания.
Возможны два варианта веры в таттвы: общий и конкретный: один человек, распознав характеристики собственной природы в общих чертах, придерживается соответствующей веры, а другой, распознав оную во всех деталях, придерживается более точной её разновидности. Те животные [из джайнской мифологии], которые обладали истинными воззрениями[463], несмотря на слабость своих интеллектуальных способностей, распознав собственную природу в её общих чертах, развили соответствующую веру, почему и говорится, что они достигли обладания совершенной религиозной истиной.