Плод же этих мыслей, (вызывающих приток), таков, что осознать его затруднительно. Если они сильны – джива опускается в ад, если слабы – идёт на небеса, где получает, соответственно, большую или меньшую степень беспокойства, однако, поскольку последнее так и остаётся нераспознанным, ничего дурного в таком положении вещей она не видит.
Вот так, как результат ложного понимания асрава-таттвы, возникает ложная вера.
4.3.3 Ложная вера в бандха-таттву.
Приток этот, в свою очередь, приводит к связанности омрачающей знание и прочими видами кармы, а созревание плодов последних, ведёт, в свою очередь, к слабости знания и восприятия, росту ложных воззрений и страстей, недостижению желаемого, встрече с причинами счастья и страдания, сохранению связи с телом, рождению в определённых состояниях бытия, классах существ и телах, низкой или высокой семье и т.д. Корень всего этого – карма, которую эта [заблуждающаяся джива] распознать не может, ибо она весьма тонка и невидима и, как таковая, не представляется ей тем самым «инструментом», который создаёт такие результаты. Посему и получается, что джива либо саму себя считает творцом и исполнителем всего вышеуказанного, либо приписывает это кому-то другому, ну а если оказывается не в состоянии определить, кто, [с её точки зрения], играет здесь роль причины – сама она или же кто-то ещё, в отупении сваливает всё на судьбу.
Вот так, как результат ложного понимания бандха-таттвы, возникает ложная вера.
4.3.4 Ложная вера в самвара-таттву.
Остановкой (самвара) называется отсутствие притока (асрава), т.е., если индивидуум не понимает должным образом концепцию притока, с чего бы у него возникла правильная вера в остановку? Может ли человек, не осознающий, что его образ жизни губителен для него же самого, понять, что изменение оного принесёт ему благо? Точно так же и та джива, которая страдает от притока кармы, но всей опасности такового при этом не осознаёт, может ли понять, что отсутствие притока, т.е. остановка, принесёт ей благо?
Вдобавок к этому, всё, с чем джива была знакома с безначальных времен – это один лишь приток, с остановкой же ей встречаться не доводилось, что также играет определённую роль в непонимании данной таттвы. Тот факт, что счастье приходит именно с осуществлением самвары, она осознать не в состоянии. Благодаря этой самой остановке притока страдание не возникнет никогда – этого она понять не может. И, как закономерный результат, никаких усилий к остановке притока джива не прилагает, предпочитая приписывать происхождение своего страдания совершенно иным причинам и направлять все силы на устранение последних. Но ведь они (внешние объекты) неподвластны дживе, так что напрасно она впадает в уныние.
Вот так, как результат ложного понимания самвара-таттвы, возникает ложная вера.
4.3.5 Ложная вера в нирджара-таттву.
Частичное освобождение от связанности известно как сбрасывание кармы (нирджара), т.е., опять же, если индивидуум не понимает должным образом концепцию притока, откуда взяться правильной вере в сбрасывание? Так, если человек с самого начала не осознаёт, что принятый им яд в дальнейшем принесёт ему страдание, то разве воспримет он противоядие как благо? Точно так же и джива, не осознающая, что карма, накопленная ею в прошлом, породит плод страдания в будущем, может ли понять, что сбрасывание этой кармы принесёт ей благо?
Сверх того, для чувственного познания дживы эта карма, в силу своей утончённости, остаётся недоступной, и то же самое относится к свойственной ей силе причинения страданий, а посему, полагая за источники страдания различные внешние инструментальные причины, прилагает все усилия к устранению таковых, но ведь, как уже сказано, они – вне власти дживы. Если же, время от времени, благодаря устранению причин страдания, она встречается с желанными объектами, то следует помнить, что и это происходит в соответствии с характером кармы. Так что напрасно она претерпевает скорби в заботах [о мирском счастье].
Вот так, как результат ложного понимания нирджара-таттвы, возникает ложная вера.
4.3.6 Ложная вера в мокша-таттву.
Полное освобождение от всякой связанности кармой известно как мокша. А может ли возникнуть правильная вера в мокша-таттву у такого индивидуума, который так и не распознал должным образом, что же такое связанность и каковы все те страдания, которые порождены последней? Согласится ли больной, неспособный понять, что он болен, и не осознающий всю меру страдания, причиняемого этим недугом, признать за счастье полное избавление от этой болезни? То же самое относится и к дживе, связанной кармой: если эту связанность и вызванные ею страдания она не признаёт [за то, что они есть в действительности], то согласится ли она признать за счастье полное избавление от связанности?
Кроме того, понимания, что собой представляет эта карма и какова её сила, у этой дживы не наблюдается, чем и объясняется тот факт, что, полагая за причины страдания внешние объекты, она принимает всевозможные меры к избавлению именно от них. Знание её ограничивается теорией о том, что, собирая вещи, [доставляющие чувственное наслаждение], она тем самым устранит все причины страданий и достигнет совершенного счастья, однако на практике этого не случается никогда. Так что скорби её, опять же, оказываются напрасными.
Вот так, как результат ложного понимания мокша-таттвы, возникает ложная вера.
Таковы проявления ложной веры в семь таттв, вызванные ложным восприятием.
4.3.7 Ложная вера в добродетель и грех.
Что касается таких понятий, как «добродетель» и «грех», то они представляют собой конкретные подразделения вышеупомянутых таттв, и оба, по сути, одного поля ягоды[126], однако, как результат ложного восприятия, добродетель полагается за благо, тогда как грех признаётся за зло. Благодаря добродетельной карме джива порой получает кое-какие результаты, соответствующие её желаниям, и полагает таковые за счастье, если же действует дурная карма, то результат её с желаниями расходится, и джива полагает это за страдание. Но ведь и то, и другое – причины беспокойства, поэтому оба – ни что иное, как зло.
Джива, по собственному разумению, признаёт это либо счастьем, либо страданием, с точки же зрения окончательной истины там, где имеет место беспокойство, не может быть ничего, кроме страдания. Таким образом, делать выводы о счастье или страдании с точки зрения того, плоды какой кармы [в данный момент] созревают – благой или дурной, есть ни что иное, как заблуждение.
Кроме того, многие люди склонны рассматривать чистые и нечистые состоянии ума, служащие причиной связанности благой и дурной кармой соответственно, как благо или зло, однако данное мнение также ошибочно, ибо и то, и другое представляет собой причины связанности кармой.
Вот так, как результат ложного понимания добродетели и греха, возникает ложная вера.
На этом заканчивается описание характеристик ложного восприятия, выражающегося в форме превратной веры в природу таттв. Поскольку последняя представляет собой форму неистины, имя ей – ложные воззрения[127], а поскольку в ней нет и следа истинной веры, имя ей – неверие[128].
4.4 Ложное знание и его проявления.
Далее мы обсудим природу ложного знания. Итак, ложным знанием называется превратное понимание дживы и прочих таттв. Оно-то и порождает в дживе такие явления, как сомнения, заблуждение и нерешительность. Двойственное знание, колеблющееся между двумя мнениями: «Так или не так?» – называется сомнением. Примером тому может служить дилемма: «Кто я: душа или тело?» Вполне однозначное мнение, противоречащее фактической природе познаваемого объекта: «Его природа именно такова!» – называется заблуждением. Примером тому служит распространённое заблуждение: «Я – тело». Мысль, лишённая определённости: «Чем-то это является…», – называется нерешительностью. Пример: «Я – некто». Таким образом, всякое знание, выражающееся в таких формах, как сомнение, заблуждение и нерешительность, называется ложным.
Что касается бесполезных объектов, то знанию таковых не определяется ни как ложное, ни как истинное, вне зависимости от того, адекватно или неадекватно они познаны: так, если индивидуум, подверженный ложному воззрению, принимает верёвку за то, что она есть, к истинному знанию это отношения не имеет; а если индивидуум, придерживающийся правильных воззрений, принимает верёвку за змею, то это как ложное знание не квалифицируется.
Вопрос: А почему мы не можем определить как истинное или ложное то знание, содержательная истинность или ложность которого очевидны самым непосредственным образом?
Ответ: В тех случаях, когда единственная цель заключается в установлении содержательной истинности или ложности нашего знания, независимо от того, какой объект исследуется, определение «истинное» или «ложное» действительно даётся с точки зрения его содержательной истинности или ложности. Так, если некий объект описывается в терминах праманы, адекватное его постижение может называться истинным знанием, тогда как сомнения и т.п. определяются как необоснованное ложное знание, однако в данном случае цель заключается в определении истинного и ложного знания, служащего причиной, соответственно, нирваны и сансары, и здесь содержательная истинность или ложность познания верёвки, змеи и прочего уже не играет никакой роли, ибо не может служить причиной ни того, ни другого, поэтому с данной точки зрения говорить об истинном и ложном знании не представляется возможным. Здесь можно вести речь об истинности или ложности нашего знания исключительно с точки зрения онтологических категорий, содействующих нашей цели, т.е. дживы и прочих таттв.