Как сказано в Самаясара-калаше:
«Все усилия, направленные как на насилие и иные [грехи по отношению к живым существам], так и на ненасилие и иные [добродетели], должны быть оставлены – таково наставление Победителей. А посему мне надлежит признать, что всякие конвенциональные умозаключения, зависящие от чужеродных субстанций, подлежат отбрасыванию. Почему даже святые не могут погрузиться в состояние славы собственного Я – кладезь чистого знания, приняв без колебаний окончательную точку зрения?»
Смысл приведённого изречения заключается в том, что практическая точка зрения подлежит отбрасыванию, а посему практику дхармы следует, приняв окончательную, пребывать в славе собственного Я.
И в Шатпахуде сказано:
«Йогин, спящий в практической точке зрения, пробуждается, [достигнув] своей цели[372]. Тот же, кто бодрствует в практической, там будет спать».
Смысл высказывания, как и прежде, указывает на необходимость отказа от практической точки зрения и принятия окончательной.
Практическая точка зрения описывает Я и не-Я в аспектах субстанции и модификации, а также причинно-следственные связи, смешивая одно с другим, что, вполне естественно, приводит к возникновению ложной веры, а посему она достойна отречения; тогда как окончательная, напротив, описывает те же самые субстанцию, модификацию и причинно-следственные связи в строгом соответствии с их реальной природой, не смешивая одно с другим, что, в свою очередь, ведёт к обладанию совершенной религиозной истиной, а посему именно последняя заслуживает принятия.
Вопрос: Но в чём же, в таком случае, заключается смысл указания на необходимость придерживаться обеих точек зрения?
Ответ: В тех случаях, когда высказывание делается преимущественно окончательной точки зрения, предмет оного следует понимать так: «Да, истинный смысл именно таков»; когда же высказывание делается преимущественно с практической точки зрения, его следует понимать так: «Нет, природа предмета не такова, здесь он описывается с инструментальной точки зрения». Лишь такое принятие обеих точек зрения можно назвать знанием. О принятии же обеих точек зрения как в равной мере передающих истинный смысл: «Да, природа предмета одновременно и такова, и такова», – не говорится нигде, ибо это – заблуждение.
Вопрос: Но если практическая точка зрения не соответствует действительности, то с какой же целью в писаниях даются наставления именно с данной точки зрения? Тогда уж лучше давать их с одной окончательной.
Ответ: Подобный вопрос задаётся и в Самаясаре, на что даётся следующий ответ:
«Подобно тому, как никто не в состоянии заставить варвара понять что-либо, не прибегая к языку варваров, так и наставление, передающее высший смысл, невозможно дать, не прибегая к практической точке зрения, [а потому они и даются с таковой]»[373].
А в комментарии к вышеприведённой шлоке сказано:
«Цель наставлений, даваемых с практической точки зрения, состоит в принятии окончательной, однако сама практическая точка зрения при этом не заслуживает принятия».
Вопрос: А почему невозможно давать наставления, не прибегая к практической точке зрения? И почему её нельзя принимать?
Ответ: С окончательной точки зрения атман представляет собой самосуществующую сущность, отличную от чужеродных субстанций и неотличную от атрибутов собственной природы, однако люди, не познавшие этой природы, сколько ни поучай их в указанном смысле, так ничего и не поймут, а потому, дабы привести их к пониманию, джива описывается средствами практической точки зрения, т.е. в её связи с телом и иными чужеродными субстанциями: это – человек, это – обитатель ада, это – растение и т.д., что даёт им возможность распознать качества оной.
Или, [опять же, исключительно в дидактических целях], неделимый по сути объект может рассматриваться методом дифференциации: так, природа дживы[374] излагается в таких терминах, как знание, восприятие и иные качества и модификации, что и даёт нам основания определить её как знающую, видящую и т.д., однако делается всё это исключительно с целью подвести их к пониманию природы дживы.
И то же самое относится и к пути к освобождению: [как уже упоминалось], с окончательной точки зрения таковым можно считать лишь состояние бесстрастия, однако если человек не в состоянии понять, что же это такое, то сколько ни поучай его в указанном смысле – толку не будет. А потому, дабы привести его к пониманию идеи бесстрастия, путь к освобождению описывается с практической точки зрения, т.е. в терминах обетов, нравственности, самообуздания и прочих наиболее характерных атрибутов состояния бесстрастия, основанных на знании таттв, что и даёт ему возможность развить понимание идеи бесстрастия.
Да и в случае со всеми прочими предметами нет возможности объяснить окончательную точку зрения, не прибегая к средствам практической.
Как уже упоминалось, о таких состояниях дживы, как человек, обитатель ада и прочие, говорится лишь с практической точки зрения, однако состояние модификации не следует принимать за саму дживу, ибо модификация представляет собой продукт соединения души и материи. С окончательной же точки зрения джива отлична от последней, и именно то, [что отлично от этой материи], и следует понимать как дживу. С инструментальной точки зрения, т.е. вследствие его связи с душой, даже тело может определяться как джива, но помните, что это – всего лишь вопрос описания, тогда как в высшем смысле ни тело, ни прочие [чужеродные субстанции] стать дживой не могут [по самой своей природе].
Точно так же и в тех случаях, когда единый и неделимый атман описывается методом дифференциации, т.е. в таких терминах, как «знание», «восприятие» и т.п., не следует думать, что его природа действительно дифференцирована, ибо о различиях этих говорится исключительно с целью развития понимания. С окончательной же точки зрения атман неделим, и именно этот объект и определяется термином «джива». Все те различия, о которых идёт речь с точки зрения имени, количества и т.п. – лишь вопрос описания, в высшем же смысле они не отличны [друг от друга].
Наконец, с целью разрушения веры в причинную роль чужеродных субстанций, такие вещи, как обеты, нравственность, самообуздание и т.п., определяются как путь к освобождению, однако не следует принимать их за подлинный путь, ибо если бы цепляние за и отречение от чужеродной субстанции были бы возможны для атмана, то последний превратился бы в творца и разрушителя оных. В действительности одна субстанция не может зависеть от другой, а потому лишь то бесстрастие, которое атман обретает, оставив своё прежнее осквернённое страстями состояние, может быть определено как путь к освобождению. Однако, принимая во внимание тот факт, что между соблюдением обетов и прочего с одной стороны и бесстрастием с другой имеет место некоторая причинно-следственная связь, они также называются путём к освобождению, но это – лишь вопрос описания, ибо в высшем смысле внешняя деятельность не может быть таковым.
Итак, независимо от того, о каком предмете идёт речь, практическая точка зрения не может быть принята.
Вопрос: В какой ситуации целесообразно применение практической точки зрения: только в наставлениях, адресованных другим, или же и в личной практике таковая может принести пользу?
Ответ: До тех пор, пока вы не в состоянии распознать объект с окончательной точки зрения, его необходимо рассматривать с относительной; таким образом, пока вы находитесь на низших этапах [духовной эволюции], применение практической точки зрения несёт определённую пользу, однако на том лишь условии, что таковая принимается лишь в качестве средства, позволяющего адекватно постичь природу объекта познания; если же вы, признавая практическую точку зрения равноценной окончательной, начинаете полагать, что природа объекта именно такова, то в данном случае пользы она не принесёт.
Как сказано в Пурушартха-сиддхьюпае:
«Мудрые монахи, дабы привести невежд к пониманию, проповедовали практическую точку зрения, которая неистинна, однако тем, кто признаёт лишь последнюю, не стоит давать наставлений. Как человеку, не имеющему понятия о том, что же такое реальный лев, и кошка покажется львом, так и для того, кто не ведает окончательной точки зрения, её место занимает практическая».
Здесь какой-нибудь человек, не отличающийся глубоким умом, спросит: но если вы полагаете, что практическая точка зрения не передаёт истинного смысла и, как таковая, подлежит отвержению, то зачем нам, в таком случае, соблюдать обеты, нравственность, самообуздание и прочие «конвенциональные» практики?
Ответ: Определение «конвенциональный» относится не к самим обетам, нравственности, самообузданию и т.д., но к признанию таковых путём к освобождению, а потому единственное, что необходимо отбросить, это указанное мнение. Все эти внешние вспомогательные средства считаются путём к освобождению исключительно с инструментальной точки зрения, ибо они зависимы от чужеродных субстанций, тогда как истинный путь, т.е. бесстрастие, целиком и полностью связан с состоянием самой души – в таким смысле следует понимать неистинность практической точки зрения.
Кроме того, в этой связи возникает закономерный вопрос о том, что же вы будете делать, оставив свои обеты? Если обратитесь к насилию и прочим [греходеяниям], то это не будет путём к освобождению даже с конвенциональной точки зрения. Какой плод принесёт такой путь? Единственным его результатом может быть рождение в аду и иных дурных уделах. Так что такого рода мнение иначе как признаком небольшого ума не назвать. Было бы просто превосходно, если бы вы, отбросив обеты и прочее, с самого начала могли пребывать в состоянии бесстрастного наблюдателя[375], однако на деле на низших этапах [духовной эволюции] это невозможно, оставлять же обеты ради того, чтобы вернуться к дурному, [практику дхармы] не подобает. Таким образом, полагать, что в вопросах веры можно придерживаться окончательной точки зрения, тогда как в поведении – практической, есть ни что иное, как признак ложного воззрения.