Как уже отмечалось, такого рода верующие считают себя последователями пути к освобождению в окончательной и конвенциональной форме. [С практической стороны это выглядит примерно следующим образом]: признавая Атмана чистым в соответствии с вышеизложенными концепциями, полагают это правильной верой; постижение оного в соответствии с указанными концепциями считают правильным знанием; а базирующееся на тех же самых положениях поведение воображают правильным поведением, и всё это у них считается пониманием идеи Трёх Драгоценностей с окончательной точки зрения. Так, лишённые понимания того очевидного факта, что их-то Я однозначно нечисто, не допускают и мысли о том, каким же это образом можно признавать, познавать и размышлять о нём как о чистом, удовлетворяются своими заблуждениями.
Далее, полагая себя обладающими правильной верой на том лишь основании, что они не признают каких-либо божеств, помимо архатов и толкуют таттвы в точном соответствии с тем, как таковые изложены в джайнских шастрах, тогда как всех прочих [писаний] не признают; считая себя обладающими правильным знанием на том лишь основании, что постоянно практикуют в соответствии с наставлениями этих шастр; и воображая себя следующими принципам правильного поведения на том лишь основании, что соблюдают обеты и т.п., они приходят к мысли, что достигли понимания идеи Трёх Драгоценностей с практической точки зрения. Однако прилагательное «вьявахара» здесь, [как и прежде], синоним «упачары», а последняя оказывается уместной лишь в том случае, когда служит причиной развития истинного понимания идеи Трёх Драгоценностей с окончательной точки зрения. Причём даже с практической точки зрения средства эти можно назвать инструментальными причинами лишь в том случае, если применение оных содействует пониманию высшего аспекта Трёх Драгоценностей, а если эти люди не имеют даже приблизительного понимания того, что же такое эти три с окончательной точки зрения, то как они будут практиковать указанным образом? Дхарму они практикуют просто следуя заповедям [Победителей] или видя, как это делают другие, почему и не могут обрести понимания пути к освобождению ни в окончательном, ни в конвенциональном аспектах.
Позднее мы рассмотрим окончательный и практический аспекты пути к освобождению более подробно.
Таким образом, данная категория верующих признаёт ложную интерпретацию окончательной точки зрения, одновременно полагая за благо конвенциональные практики, благодаря чему не поддаётся нечистой упайоге и поддерживает чистую, [внешним] выражением которой служат обеты и прочие [практики], и в результате получает возможность подняться вплоть до высочайшего из небес Грайвеяка. Впрочем, если такого рода ложное понимание окончательной точки зрения становится причиной возникновения нечистой упайоги, то результатом может быть и рождение в дурных уделах. Плод, как известно, обретается в соответствии с состоянием души, эти же люди как были, так и остаются наслаждающимися сансарическим бытием, а без вступления на истинный путь к освобождению состояния сиддхи не достичь никогда.
На этом заканчивается анализ воззрений джайнов, придерживающихся ошибочных интерпретаций обеих точек зрения.
7.8 Анализ воззрений джайнов, находящихся на пороге обладания совершенной религиозной истиной.
Далее мы рассмотрим воззрения тех джайнов, которые вплотную приблизились[382] к обладанию совершенной религиозной истиной.
Итак, представьте себе человека, который, благодаря использованию средств, содействующих уменьшению интенсивности страстей, достиг состояния успокоения и разрушения кармы, омрачающей знание, что, в свою очередь, привело к развитию способности к размышлению над смыслом таттв; благодаря ослаблению кармы, вводящей в заблуждение, обрёл интерес к размышлению над оными; а благодаря различным внешним инструментальным причинам, к коим относятся божество, учитель и шастры, получил возможность слушания истинных наставлений. И вот этот человек, с должным вниманием выслушав проповеди о пути к освобождению, божестве, учителе и учении, дживе и прочих таттвах, о различии между Я и не-Я, а также о полезном и пагубном, приходит к мысли: «О, горе! Не было мне дела до этих вещей, вследствие своего заблуждения я заплутал [в этой сансаре], с головой погрузился в заботы этой физической формы, дни которой коротки... Но теперь мне посчастливилось встреть все необходимые причины, [ведущие к достижению освобождения], а потому наилучший для меня выбор – вновь и вновь размышлять над этими предметами, ибо именно благодаря им становится ясной моя подлинная цель», – и, поразмыслив указанным образом, начинает прилагать усилия к установлению окончательного смысла выслушанных им наставлений.
С этой целью он обращается к таким средствам, как освоение терминологии, установление характеристик и логический анализ[383]. Первым делом он заучивает определения, что и называется «уддеш»[384], затем переходит к установлению характеристик и, наконец, руководствуясь желанием установить в точности, возможно ли то, [что написано в текстах] или нет, приступает к логическому анализу.
В том, что касается изучения терминологии и характеристик, то всё это он делает в строгом соответствии с наставлениями [писаний], однако если речь идёт об анализе, то здесь уже требуется различающая способность ума. Вооружённый этой силой, он уходит в уединение и, обратившись к таким средствам праманы, как умозаключение и прочие, приступает к размышлению над смыслом наставлений, пытаясь понять, соответствуют ли таковые реальности или же нет. В случае, если содержание проповеди кажется ему неприемлемым, он начинает анализировать, какой же довод более весом, а какой – менее, и принимает тот, который оказывается более убедительным. Если же ему кажется, что проповедь противоречит истине, или сохраняются какие-то сомнения, или анализ не приводит ни к каким результатам, то спрашивает [о сути предмета] более сведущих в оном, после чего, опять же, размышляет над смыслом их ответа. Так он продолжает задавать вопросы до тех пор, пока не приходит к окончательному решению. Или же, в ином случае, он излагает свои мысли единоверцам и, проведя с ними полезную для обеих сторон беседу, в уединении обдумывает то, что было рассмотрено в ней. И так он делает до тех пор, пока в его сердце не появится несомненная уверенность: «Да, [природа] бытия именно такова, как она изложена в наставлениях».
Если же, в результате слушания ложных речей иноверцев, превратно толкующих таттвы, в его душу закрадывается сомнение или вообще возникает неадекватное понимание, он, опять же, действует вышеуказанным образом.
И, наконец, благодаря приложенным им усилиям, он приходит к мысли: «Да, истина именно такова, как она изложена в наставлениях Победителей, ибо Победители не говорят лжи!»
Вопрос: Но если вы априорно полагаете, что Победители не говорят лжи, то вам следует без малейших колебаний принимать на веру все их наставления без исключения. Какой в этой ситуации смысл в анализе?
Ответ: Без анализа человек, конечно, может принять на веру, что истина именно такова, как она изложена в наставлениях Победителей, однако суть оных проповедей так и останется неведомой ему. А без понимания сути, в свою очередь, не возникнет безупречная вера, поскольку если вера индивидуума целиком и полностью основывается на чьих-то словах, то всегда найдётся кто-то другой, кто изменит это мнение на противоположное, а посему, с точки зрения силы веры та её разновидность, которая основана исключительно на [слушании чужих] слов, сродни, скорее, элементарному безверию. Кроме того, если смысл [исследуемого объекта] познан, то эту веру не поколебать уже никакими ложными доводами, а потому истинной можно назвать лишь ту уверенность[385], которая формируется благодаря полному постижению сути предмета.
Вопрос: Следует ли принимать утверждение как истинное на основании авторитета лица, [сделавшего таковое?]
Ответ: Авторитет индивидуума – не самоочевидный факт, ибо о таковом можно вести речь лишь в том случае, если его изречения подвергнуты тщательному анализу.
Вопрос: Наставления бывают разных видов; так на какое же наставление опираться, когда анализируешь другое?
Ответ: Наставления можно подразделить на две разновидности: истинные и заслуживающие принятия и неистинные и заслуживающие отбрасывания, а также выделить категорию наставлений, излагающих природу объектов познания, т.е. таттв. Анализ необходим для того, чтобы определить, какие их элементы заслуживают принятия, а какие – отбрасывания, ибо ложное понимание таттв может причинить немало вреда: так, если вы примете то, что заслуживает принятия, за требующее отбрасывания и наоборот, то единственным результатом будет вред самим себе.
Вопрос: А будет ли вред, если мы, хотя и не проводим анализа, но, основываясь на словах Победителей, принимаем достойное принятия за достойное принятия, а достойное отречения – за достойное отречения?
Ответ: Цель наставления не может быть понята без осознания его смысла. Даже если вы полагаете, что мыслите в соответствии со словом Победителей, без осознания его смысла [в ваш ум могут вкрасться] ложные интерпретации. Даже в мирских делах, когда мы посылаем слугу на какое-либо задание, вполне очевидно, что он сможет выполнить его должным образом лишь при условии полного осознания его смысла, если же последний так и остался неясным, то ошибки будут неизбежны. Таким образом, для полного осознания смысла [наставлений] анализ полезных и бесполезных элементов абсолютно необходим.