Многое из того, что говорится в работах класса карана-ануйоги, постижимо для простых существ – либо непосредственно, либо методом умозаключения, ну а то, что остаётся вне пределов их понимания, должно приниматься на веру как слово Победителей. Так, грубые и длительные по времени модификации живых существ и неживых объектов – кувшина и прочих, поддаются пониманию как непосредственно, так и методом умозаключения, однако те тончайшие модификации знания и прочего, которые происходят каждую самаю, вариации качеств предмета по признаку утончённости-грубости и т.п. – всё это должно приниматься на веру как слово Победителей.
[Как уже отмечалось], то описание предмета, которое имеет место в текстах карана-ануйоги, отражает понимание оного всеведущим, а не заурядным существом. Так, хотя немалое число людей и размышляют над смыслом таттв и соблюдают обеты, по той простой причине, что ни правильная вера, ни правильное поведение ещё не сформировались в их сердце, их называют заблуждающимися и невоздержанными. С другой стороны, того человека, который, может быть, вообще не думает ни о таттвах, ни о поведении, и занимается совсем иными делами, а то и вовсе свободен от всякой мыслительной активности, пребывая во сне, но при этом обладает совершенной религиозной истиной, называют «самьяктви» и «врати».
Возможен и такой вариант, когда внешне джива предаётся страстям, однако внутренне таковые весьма слабы. Это – тот случай, когда дживу определяют как обладающую слабыми страстями. Однако нередко бывает и так, что внешние проявления страстей у индивидуума вроде бы незначительны, но внутренние – очень даже велики, и в этом случае её, конечно, определяют как обладающую острыми страстями. К примеру, божества Срединного Мира, разгневавшись, могут сжечь дотла целые города, однако ввиду того, что в целом их страсти незначительны, о них говорят как об обладающих жёлтой лешьей. С другой стороны, дживы, обладающие одним чувством, внешне вроде бы никаких признаков страстей не демонстрируют, однако поскольку внутренне размах таковых достигает огромной силы, о них говорят как об обладающих чёрной лешьей. Или взять богов неба Сарвартхасиддхи: хотя на практике они почти не проявляют признаков страстей, но ввиду того, что внутренне их страсти весьма сильны, их определяют как невоздержанных (асамьями). С другой же стороны, хотя человек, находящийся на пятой гунастхане, может заниматься торговлей, вести семейную жизнь и т.д., о нём говорят как об обладающем слабыми страстями и «ограниченно воздержанном» (дешасамьями). На основании приведённых примеров судите и обо всём остальном.
Бывает и так, что хотя индивидуум и не проявляет больших признаков деятельности тела, речи и ума, но, тем не менее, в плане способности притянуть новую карму его вибрационная активность (йога) весьма сильна, а у другого может быть так, что несмотря на огромное множество очевидных внешних действий, эта сила незначительна. К примеру, у всеведущего данная активность чрезвычайно сильна даже тогда, когда он не производит никакого движения, тогда как у низших существ, передвигающихся непрерывно, таковая слаба. На примере судите и обо всём остальном.
Кроме того, встречается в писаниях и такое высказывание, согласно которому если нечто в определённом месте не проявлено, оно, тем не менее, может присутствовать там в своей тонкой форме. К примеру, монах не нарушает обета безбрачия, однако считается, что соответствующий инстинкт сохраняется у него вплоть до девятой гунастханы. Или другой пример: у небожителей класса Ахаминдр причины страданий в целом не выражены, однако инциденты созревания кармы, порождающей неприятные ощущения, случаются и у них.
Далее, карана-ануйога описывает правильную веру, знание и поведение, соотнося это со степенью успокоения или разрушения различных разновидностей кармы: какова мера успокоения или разрушения, такова и гунастхана, на которой находится индивидуум. Дживу и прочие таттвы, представляющие элементы правильной веры, она описывает в мельчайших деталях и подразделениях, но если кто попытается извлечь из этого практические выводы, то вряд ли преуспеет, ибо основная цель карана-ануйоги состоит в описании предмета в его истинной форме. Так что выводы, касающиеся вашего образа жизни, следует делать, основываясь на чарана-ануйоге. Что, к примеру, нужно делать, если вы хотите успокоить карму? Конечно же, вам следует [в первую очередь] приложить усилия к установлению природы таттв, благодаря чему успокоение кармы будет достигнуто автоматически. На данном примере судите и обо всём прочем.
Говорится, что в течение половины мухурты джива может пасть с одиннадцатой гунастханы назад к уровню ложного воззрения, а затем вновь подняться и достичь всеведения, однако такого рода тонкие колебания человеческой веры находятся вне сферы досягаемости ума. Отсюда вывод: знания действительно нужно черпать из карана-ануйоги в строгом соответствии с тем, как там написано, однако в том, что касается поведения, то в данном случае благо может принести следование лишь тому, что постижимо умом.
Впрочем, и в текстах карана-ануйоги встречается ряд пассажей, где предмет излагается с учётом конкретной цели данной проповеди; такие места не следует принимать на веру безоговорочно. К примеру, усилия, направленные на причинение вреда, называются «кумати-джняна»[419], чтение иноверческих писаний называется «кушрута-джняна»[420], неизменное видение исключительно дурной стороны и невосприятие благой называется «вибханга-джняна»[421], – с целью устранения такого рода ошибок и даются указанные наставления, хотя, если сравнить знание человека, обладающего истинными воззрениями, с таковым человека, придерживающегося ложных воззрений, то всякое знание первого будет благим[422], а второго – дурным. На основании данного примера судите и обо всём прочем.
Если же вам встречаются утверждения крайне общего характера, то их не следует принимать как абсолютно точные. К примеру, длина окружности может описываться как превышающая диаметр в три раза, хотя на самом деле эта разница всё-таки чуть больше.
Итак, всякий раз, когда высказывание делается с какой-либо конкретной целью, не стоит воспринимать его как истинное во всех отношениях. К примеру, дживы, придерживающиеся ложных воззрений, и дживы, находящиеся на второй гунастхане, описываются как грешные, а дживы, находящиеся на четвёртой гунастхане, т.е. не соблюдающие никаких обетов, как добродетельные, однако данные определения даются с целью подчеркнуть преобладающее в данном случае качество, тогда как на практике в обеих случаях количество греха и добродетели более-менее одинаково.
Высказываний такого рода огромное множество, и всех их необходимо понимать должным образом.
Такова методология изложения предмета в карана-ануйоге.
8.3.3 Методология изложения предмета в чарана-ануйоге.
Тексты класса чарана-ануйоги объясняют принципы религиозного образа жизни, представляя таковые в форме, доступной пониманию простых существ. Согласно этим текстам, дхарма представляет собой истинное выражение пути к освобождению, а средства осуществления этого освобождения называются дхармой в конвенциональном смысле. Таким образом, чарана-ануйога описывает различные аспекты конвенциональной формы религии[423], делая это преимущественно с практической точки зрения, ибо в истинной форме религии[424] нет места оставлению или принятию чего бы то ни было. Однако ввиду того, что на низших этапах духовной жизни для индивидуума не представляется возможным оставить блуждание ума, здесь проповедуется отречение от дел, противных дхарме, и обращение к средствам практики оной.
Наставления в этой ануйоге бывают двух видов: даваемые с практическое точки зрения и даваемые с окончательной. Тем заблуждающимся существам, которым окончательная точка зрения неведома, и которые не в состоянии понять таковую даже выслушав проповеди, наставления даются исключительно с практической точки зрения; тем, кому таковая известна, а также тем, кто сможет приблизиться к её пониманию с помощью слушания, наставления относительно конвенциональных практик даются с окончательной точки зрения, ибо совершенный гуру оказывает помощь всем живым существам.
Что касается неразумных живых существ, то поскольку таковые не в состоянии воспринять какие-либо наставления, ради их блага [всеведущие] проповедовали людям сострадание. Ну а что касается тех [человеческих] существ, которые в силу своей кармы не могут понять сути пути к освобождению в его окончательном аспекте, то ради помощи этим [всеведущие] проповедовали конвенциональные формы дхармы, призывая их оставить греходеяния, служащие причиной страданий дурных уделов, и обратить свой ум на практику дхармы, ведущую к счастью в благих уделах.
Нечестивец, всю жизнь думающий только о грехе, неизбежно идёт в дурные уделы, ибо причины счастливого удела, коей является дхарма, он лишён. Добродетельный же человек, ум которого всё время занят мыслями о дхарме, идёт в счастливые уделы, где вновь встречается с той же самой дхармой, служащей причиной его счастья, а потому счастье это он обретает постоянно, [из рождения в рождение]. В конечном же счёте его карма ослабляется настолько, что он вступает на путь к освобождению, почему [всеведущие], давая людям наставления в конвенциональной форме дхармы, и воодушевляют их на оставление греха и следование добродетели.