7 Сращение это громоздко и риторично, но без него не обойтись. Мне необходимо подчеркнуть, что в сфере культуры индивид общается с другим индивидом не отдельными своими желаниями, потребностями, знанием, но — всем своим целостным бытием (даже еще только имеющим наступить) с целостным — предполагаемым и насущным — бытием другого человека, но не с его отдельными свойствами, желаниями, знаниями. Напомню, что в современной физике именно “событие” — не “частица” или “поле” — есть неделимая единица физического мира, и “событие” это понимается в квантовой механике, к примеру, именно как со-бытиё различных всеобщих миров, бытий, имеющих смысл только в предельных, дополнительных идеализациях. Моя игра слов — не моя, не библейская, не игра, но — серьезный и весьма ответственный оборот, присущий мышлению XX века.
8 См. близкий фрагмент в первой части работы.
9 Мандельштам О. Слово и культура. М. , 1987. С. 153—154.
Среди тех противоборств, что характеризуют сдвиг культуры в средоточие бытовых и бытийных тревог современного (XX век) человека, выделим одно противостояние, имеющее особо роковой смысл в нашей жизни и с особенной силой толкающее к “бегству от чуда культуры”. Это противостояние позволяет вместе с тем сформулировать еще одно всеобщее (исчерпывающее) определение культуры, на котором я только и остановлюсь в этом очерке.
Диалогическое осмысление того, “что есть культура”, глубоко развито в книгах М. М. Бахтина, и вообще об этом определении сказано и написано особенно много. Определение культуры как “мира впервые” потребует долгого отдельного анализа, но такой аналитический разговор заведет нас далеко от темы, тем более что это осмысление культуры еще не столь мучительно для большинства людей XX века.
Сейчас специально поговорим об определениях самодетерминации.
Думаю, что вне этого осмысления тема “XX век и бытие в культуре” лишается своего, возможно, самого острого поворота. (В данном тексте два других определения, в конечном счете столь же существенные для понимания XX века и для понимания культуры, даны сквозь призму третьего осмысления.)
О двух формах детерминации человеческих судеб
Предполагаю, что все те феномены в жизни современных людей, которые я выше вкратце очертил, возможно логически сосредоточить (и) в такой идеализации:
В XX веке нарастает решающий и непримиримый конфликт двух форм детерминации человеческого бытия (и соответственно сознания) и — далее — двух предельных форм разумения, мышления. Во все прошлые эпохи эти формы детерминации (см. ниже их определения) уживались в одном бытии, в пределах одного разума (особенного для каждой культурной эпохи), в одном социуме; взаимодействовали и дополняли друг друга. Сейчас такое дополнение невозможно.
Продумаем этот тезис.
Прежде всего, что это за “формы детерминации”?
Это —
1. Детерминация человеческого бытия, сознания, мышления — извне (и — “из-нутра...”). Детерминация извне —это детерминация (нашего сознания, наших поступков) из фатально неотвратимых и плотно слежавшихся исторических и социально-экономических систем, форм деятельности, форм общения (совместности), форм разделения и соединения трудовых функций. Это — воздействие из “космических полей”, из причащения разума к некой иной (всеобщей) Воле и Разуму (как бы их ни толковать). Все эти мощные силы и поля воздействия индивид застает уже готовыми и — чтобы выжить — должен в них включаться, к ним приноравливаться, ориентировать свою волю и свой ум на такое включение и участие. Его ум и воля оказываются умом и волей “участия” (от — “часть”...) индивида в некой иной и более общей, устойчивой целостности.
Такого же типа и детерминация “из-нутра...”—из физиологических, генетических, под-сознательных, или “пред-рассудочных”, предопределенностей. Как бы глубоко “внутрь” индивида эти предопределенности ни забрались, они — также — внеположны нашему сознанию, уму, воле; только “внеположны” изнутри... что в лоб, что по лбу... Картину этой, идущей “извне” и “из-нутра”, детерминации в Новое время, к примеру, усложняет некий обратный вектор познавательного и практически-предметного действия, идущий от человека — на некий предмет, но сейчас от такого усложнения возможно отвлечься; и логически здесь ничего не изменяется, ведь само это действие “от...— на...” жестко детерминировано, повторяемо, отщеплено от субъекта; оно само оказывается... мощной силой воздействия — извне — на сознание и мысль индивида.
2. Другая форма детерминации —это “слабые поля” самодетерминации, определяющей (в конечном счете...) индивидуальную ответственность человека за свои поступки, сознание, мышление, судьбу, за свою — как бы ее далеко не продлить — предысторию и за свою — в вечность уходящую — после-историю...
Но эти различные формы детерминации в наше время не могут просто сосуществовать.
В XX веке, с одной стороны, страшно возрастают и направляются —жестко — против индивида — мощные силы детерминации “извне” и “из-нутра”.
Вспомните. Экономические мегаструктуры, тоталитарные государства, роковое — режущее глаза и бьющее в сознание — воздей-
ствие исторической и технической предопределенности “моих” (да мои ли они еще?..) действий. Мировые войны. Экологические катастрофы. Но и этого мало. В XX веке обнаруживаются (или кажется, что обнаруживаются, — для страданий сознания сие не столь существенно) некие новые формы и феномены этого мощного воздействия извне и “из-нутра”. Это — реальное или вымышленное “космическое облучение” (от звезд или от иного разума идущее...) нашего тела и духа; это — нависающая сгущенность разного рода коллективностей —от “единства крови и расы”, “национальных протуберанцев”, мистических архетипов Запада или Востока до социально-классовых сращенностей.
Но с другой стороны, в XX веке растут (как-то странно и неубедительно, вызывая не столько соблазны, сколько — ужас) слабые силы самодетерминации, нелинейность “самодействия” (см. опять-таки фрагменты первого параграфа). Более того, эти слабые силы все более пронизывают всю жизнь современного человека, а их неизбежное столкновение с силами детерминации “извне” и “из-нут-ра” оказывается решающим определением бытия и сознания современного человека.
Здесь остановимся. Для того чтобы внимательно разобраться в этом сильном утверждении, совместим очерченные выше (и — устрашающие наше сознание) феномены повседневной жизни людей в XX веке с тем устойчивым интуитивным представлением о культуре, что лежит в основе любых, самых утонченных культурологических концепций. И тем самым постараемся более спокойно и рефлективно осмыслить идею культуры (в этом третьем ее определении) как некий всеобщий смысл нашей жизни. Может быть, все не так страшно. Ночные ужасы и привидения часто рассеиваются в дневном свете разума.
* * *
Осмысливая исходное противостояние двух форм детерминации в жизни людей XX века, культуру возможно определить1 как форму самодетерминации, самопредопределения (и — возможности перерешения) деятельности, воли, сознания, мышления, судьбы человека (индивида — в горизонте личности). И — как-форму сосредоточения в индивидуальной судьбе, в настоящем — всех прошлых и будущих времен. Такое сосредоточение и делает индивида ответственным за начало и “конец” человеческой истории. (Этот поворот моего определения, трудное сопряжение — в феноменах культуры — предельной самодетерминации нашего бытия и сознания и — предельной ответственности индивида за прошлое и будущее чело-
веческой истории — будет основным предметом последующих размышлений.)
В предлагаемом определении культуры соединяются: 1) привычная феноменология культуры (“что обычно подразумевают...”) — искусство, философия, нравственность, теория и т. д. и 2) философское осмысление современного бытия этих феноменов в их резкой и определенной направленности против мощных сил детерминации “извне” и “из-нутра”, в выходе феноменов культуры на — изначаль-ность, всеобщность.
В этом определении культура — это вся человеческая деятельность (во всех ее формах — духовных и материальных), все общение человека, все его мышление, но — как феномен самоустремленности, как основание возможности — преодолевая мощные силы детерминации извне — самому индивиду (повторяю — “в горизонте личности”) свободно предопределять (и — свободно перерешать) свою жизнь, поступки, сознание, судьбу — во всех ее самых отдаленных последствиях.
Культура, как феномен самодетерминации, “устроена”, изобретена человеком так, что позволяет отражать, — преломлять, — преобразовывать все мощные силы детерминации извне (и “из-нутра”...), в невероятной мере усиливать слабые возможности индивидуальной самобытийности, но, следовательно, ответственности за свои поступки, вопреки мощным предрешенностям давнопрошедших исторических времен (Plusquamperfectum) и “космических приобщений”.
Пока что — по-разному поворачивая, но еще не обосновывая мое исходное утверждение — я сильно забежал вперед. Чтобы — по возможности кратко, но все же цельно — дать такое обоснование и вместе с тем разъяснить смысл моего тезиса, продумаем такой (конечно,условный) образ:
1 ...Опираясь на осмысление культуры как диалога культур... Впрочем, так же, как это осмысление опирается на замысел “самодетерминации” (и на определение культуры как “мира впервые”). Эти три определения, как я уже сказал, взаимообосновывают друг друга.
Схематизм культуры как самодетерминации
Культура, как целостный феномен самодетерминации, подобна своего рода “пирамидальной линзе”, вживленной — своим острием — в хрусталик нашего духовного зрения. —
Основание этой пирамиды — “самоустремленность” всей человеческой предметной деятельности, направленной — в орудиях, в целях, в объектах своих — на самое деятельность, даже — на возможность этой деятельности и на ее субъекта.