7. Осмыслив имеющиеся представления о трансформации менталитета коллективного субъекта и человека, понимаем, что речь в большей мере идет о субъектности коллективного субъекта и человека как субъекта. Так как субъектность проявляется в активности преобразования жизненного мира человека и коллективного субъекта, то изменение субъектности означает направленность трансформации этого жизненного мира. Мы полагаем, что за этим преобразованием стоит трансформация образа мира, который детерминирует этот процесс и сам испытывает влияние от этих преобразований. Трансформация менталитета проявляется на уровне человека и коллективного субъекта в виде изменения субъектности. На уровне человека в виде следующих феноменов – деперсонализации, деперсонификации, деиндивидуализация, десоциализации, интолерантности, обезличивании отношений, сужении поведенческого репертуара, которые также можно отнести к субъектности (В.А. Лабунская, Т.П. Скрипкина), заниженная самооценка, ощущение бессилия, фрагментарность, стереотипность мышления, дисфункции социальных ролей, ценностно-нормативный кризис (А.А. Бодалев, Е.П. Белинская, И.М. Мирошник, А.В. Сухарев). Сложность и многоплановость феноменологии трансформации системы менталитета стимулирует постановку вопроса о методологии его изучения.
1.3.1. Предпосылки становления идей трансформации менталитета
Теоретическо-методологическая предпосылка проблемы трансформации менталитета представляет собой научную рефлексию категориального строя или эпохи или образа мира народов, проживающих в определенные исторические периоды, предложенную К.Д. Кавелиным и Г.Г. Шпетом. Как анализирует В.Ф. Петренко: «в исторической антропологии историк основывается на собственных представлениях о той или иной эпохе и, будучи проникнутым ее духом и ее менталитетом (т.е. являясь ее гражданином «не по крови, а по духу»), стремится отрефлексировать ее категориальный строй, обращаясь к собственному историческому сознанию» [Основы психосемантики, с. 381]. Таким образом, исследователь выступает и в лице субъекта и объекта исследования. Это так называемая понимающая методология, лежащая в основе гуманитарной парадигмы неклассической психологии [].
В психологической антропологии России в 40–ых г. XIX века. К.Д. Кавелин писал, что в научном исследовании народов следует стремиться к определению характера народа в целом, путем изучения его отдельных психологических свойств в их взаимосвязанности. Народ считал он, «представляет собой такое же единое органическое существо, как и отдельный человек. Начинайте исследовать его отдельные нравы, обычаи, понятия и остановитесь на этом, вы ничего не узнаете. Умейте взглянуть на них в их взаимной связи, в их отношении к целому народному организму и вы подметите особенности, отличающие один народ от другого» [ ]. Данный подход К.Д. Кавелина может считаться общеметодологическим в рассмотрении истоков российского менталитета и его трансформации. Фактически автор призывает к системному представлению об изменяемости народного духа.
Г.Г. Шпет одним из первых в России в 1919 году обосновал положение о том, что этническая психология должна быть описательной, а не объяснительной наукой, устанавливающей абстрактные законы психологии» []. Предметом описания, классификации и систематизации является по Г.Г. Шпету, «типические коллективные переживания». Они объективны, поскольку являются выражениями «объективной текущей обстановки, условием своего бытия, само это бытие»[].
Здесь Г.Г. Шпет радикально выступает против подхода В. Вундта, который, по его мнению, «описывает «народный дух» и не идет дальше построения типических структур», объяснения их расовой биологией, антропологией, историей, а не психологией. Оценивая вклад Г.Г. Шпета в развитие учения о российском менталитете, отметим, что предметом исследования выступает «типическое общее в их переживании» как «отклик» на происходящее перед их (человеком) глазами, умами и сердцем» [ ]. Определившись с предметом, автор указывает на выделение метода, способствующего уяснению природы предмета. Г.Г. Шпет показывает, что главным методом должно быть описание, целью которого является классификация и систематизация, а не объяснение. Однако – это не исключает возможности изучения последовательного развития и генезиса социальнопсихологических явлений. Эти положения Г.Г. Шпет выводит, опираясь на В. Дильтея. «Если какойлибо народ под влиянием, например, религиозной пропаганды усваивает новый ряд привычных реакций на явления природы или собственного быта, мы должны проследить последовательность в перемене его «настроений» и «мнений», но объяснять их «развитием души» народа или «задатков», «сил», «способностей» и т.п.» [ ].
Также Г.Г. Шпет указывал, что необходимо различать объяснение индивидуальное, к которым относится – генетическое, биологическое, расовое, антропологическое и объяснение коллективное, в основу которого материалисты кладут экономический материализм, что, по мнению автора, ошибочно. Автор акцентирует внимание на том, что значения, предметное содержание продуктов культуры являет собой коллективную природу, раскрытие которой – есть основная задача. Таким образом, переживания – это «репрезентанты всей реагирующей группы» – «духовного уклада», «типа эпохи, народа». При этом «развитие духа» «объясняется» его историей. Следовательно, если мы в своем исследовании определяем менталитет как атрибут коллективного субъекта, то очень важным представляется раскрытие феноменологии того «коллективного», что объединяет, соотносит и совмещает структурную и функциональную, операциональную целостность системы менталитета. К. Маркс в свое время писал, что для самоопределения человека необходим Другой или «чужой» по Г. Зиммелю. То есть, чтобы менталитет трансформировался, достраивался необходим иной мир. Так рождается идея «совмещенности» системы менталитета. Совмещенности коллективного субъекта и иного. Тема эта на сегодня слабо разработана. Она имплицитно представлена в работах психологов по вопросам коллективного субъекта, совокупного субъекта, совместной деятельности []. Свой вариант открытой, совмещенной системы как совместной мыслительной деятельности описывает А.К. Белоусова. Она полагает, что совместная мыслительная деятельность имеет «совмещенный сектор жизненных миров участников» [с. 97]. Там же «В плане сознания общие участки реальности и действительности проецируются в виде общих участков совмещенных предметных, ценностно-смысловых содержаний сознания» []. Поскольку менталитет и есть то пространство, где сходятся воедино ценностно-смысловые составляющие коллективного субъекта, то менталитет может быть представлен как совмещенная система. Но совмещенная система менталитета не может быть представлена только описательными методами.
Обобщая выше изложенное возможно заключить, что поставленный в середине ХХ века русскими этнопсихологами вопрос о методе, которым необходимо исследовать феномен российского менталитета, актуален и в наше время. Г.М. Андреева пишет: «Необходим поиск новых принципиальных подходов к анализу социально-психологичеких феноменов в изменяющемся мире, новой стратегии социально-психологических исследований» [ ].
1.3.2. Противоречия в методологических подходах к проблеме трансформации менталитета
Современные исследования социальной философии в основном посвящены проблеме осмысления социокультурного кризиса в России. Наметилась большая потребность в «философском осмыслении бытия» (В.С. Степин). Многие авторы отмечают ярко выраженную методологическую направленность данных работ. Главный вывод, который делают философы, что для изучения кризисных явлений, к которым мы относим трансформации менталитета, необходима разработка новых методологий (И.А. Гобозов, П.С. Гуревич, Ю.Н. Караулов, Е.Н. Мощелков, В.С. Степин и др.). Основным противоречием проблемы трансформации менталитета выступает несоответствие между методологией классической науки и предметом исследования – процессы изменения менталитета. Методология науки классической рациональности ориентирует исследователей в большей мере на изучение статичных составляющих трансформации менталитета. Исследователями остаются неохваченными процессы и механизмы трансформации менталитета в ситуации социокультурного кризиса. Рассмотрим имеющиеся на сегодня противоречия в методологии исследования изменяемых феноменов.
Прежде всего, философские модели, построенные в стабильные периоды развития общества, становятся «беспомощными», неадекватными к кризисным феноменам. Поскольку они фиксируют вход и выход системы в кризисе, но остается невыясненным, что происходит внутри «черного ящика». Я. Вальсинер пишет: «мы зачастую превращаем феномены становления в феномены существования, рассматривая то, что возникает, как уже существующее, а не еще только становящееся» [с. 38]. Человек до кризиса с его свойствами, чертами, способностями, отношениями изменился во временной перспективе общественного развития. Постепенно гуманисты ввели измерения самореализации человека, его дальнейшего развития, позволяющие выйти за рамки общественного пространства. Но феномен самореализации довольно слабо разработан. Исследования проблемы кризисов развития человека в основном коснулись возрастных кризисов. Недостаточно исследований открывающих, что происходит с человеком в переломные, социокультурные периоды. А тем более изучение коллективного субъекта в кризисе осуществлялось преимущественно в рамках социальной, этнической и исторической психологии, как проблема групповых конфликтов. Межгрупповые взаимодействия довольно плодотворно изучались в социальной психологии, но опять на основе конфликтных моделей, в континууме взаимодействия кооперация–конфликт. Конфликтной модели недостаточно для прояснения закономерностей изменения психологии человека в периоды кризисного развития общества. Все-таки сегодня наиболее актуальны проблемы психологии неопределенности, проблемы выбора. «Социальная нестабильность – это не просто эквивалент быстрых и радикальных социальных изменений, но возможная рассогласованность их, т.е. смена направления и темпа изменений, несовпадение меры радикальности их в различных сферах общества (экономике, политике, культуре, формах человеческих отношений)» [Г.М. Андреева с. 257]. В гуманитарных науках еще не разработана методология изучения нестабильно развивающихся систем.