Анцыферовой развивается динамическая концепция личности, в которой ставятся проблемы выхода личности за свои пределы, рассматривается диахроника ее развертывания в жизни и деятельности, условия достижения ею оптимального жизненно-деятельностного состояния, поиска новых мотивов, условия совпадения с характером деятельности[18]. В начале следующего десятилетия, опираясь на результаты проведенных под ее руководством исследований, она рассматривает уже не столько развитие личности как проявление общих закономерностей развития, не только развитие личности как динамику жизни и ее периодов, а развитие как высшую форму ее динамики, как ее качественное преобразование. Оно связано с повышением уровня организации, с возрастанием способности осуществлять себя в более сложной системе жизненных отношений и воспринимать по-новому мир: более структурированным, более интегрированным и содержательным. Ею выделяется специальная способность личности к развитию—способность удерживать и сохранять все позитивное содержание своей истории, аккумулировать результаты развития, актуализировать потенциальное содержание своего сознания и создавать нечто новое в мире и в самой себе, расширяя тем самым зону потенциального. Квалифицируя свой подход как психобиографический, она обобщает результаты исследований “субъективной картины жизни” как отражения в сознании человека прошлого, настоящего и будущего, субъективного переживания тех или иных периодов жизни человека по их насыщенности событиями, положенного в основу квалификации “психологического возраста” (А.А.Кроник), ведущей роли жизненных ценностей, лежащих в основе механизмов жизненных выборов (Л.С.Кравченко), роли когнитивного стиля личности (импульсивности-рефлексивности, по Дж. Кагану) в формально-динамических и содержательно-смысловых целеполаганиях [224].
Последнее исследование, выполненное в категориях содержательно-смыслового и формально-динамического, явилось серьезным дополнением и определенным развитием концепции мотивации Асеева, поскольку в нем также выявились особенности актуальных и неактуальных сфер значимости, индивидуальные зоны успешности-неуспешности, временные амплитуды удержания целей, а также конкретизацией общей концепции активности Абульхановой-Славской как семантического интеграла личности. В каждом типе (когнитивном стиле) личности выявилось особое сочетание уровня активности с уровнем самоконтроля, а также радикализм—консерватизм, выражающийся в большей или меньшей самостоятельности, что проявилось в многообразии параметров и архитектонике системы целеполагания каждого типа. Существенно подчеркнуть, что целеполагание, которое в отечественной традиции неразрывно связывалось с деятельностью, здесь выступило как собственно личностная жизненная способность [223] и позволило обратиться к новой проблеме самоутверждения личности [222].
Обобщая проведенные в лаборатории исследования, Анцыферова акцентирует проблематику жизненно-личностных трудностей, кризисов, барьеров: гипотезу И.И.Чесноковой о сензитивных периодах в развитии нравственного самосознания, которые подготавливаются противоречиями в моральном опыте личности, проблемными моральными ситуациями [226], данные исследования Е.С.Калмыковой о дисгармонии душевной жизни (как результате внесения в нее равно значимых для личности противоречащих друг другу позиций и мнений), результаты исследований предельных возможностей человека, показавшие типы содержательно-смысловых и функционально-динамических барьеров (Асеев, Е.Д.Туманов). Важнейшим является вывод о необходимости подготовки человека к трудностям реализации поведения, регулируемого высшими потребностями в связи с особенностями аскетической и гедонистической жизненно-потребностных стратегий [78, 79].
Эти обобщения подвели Анцыферову к обсуждению не только абстрактно-теоретических проблем жизненного пути, но актуальных сегодня проблем трудных жизненных ситуаций, которые составили характерную для второй половины двадцатого столетия психологическую проблему “совладания” личности с этими ситуациями, выявления конструктивных, неконструктивных и порождающих стратегий такого совладания. Она дает глубокую классификацию таких стратегий совладания, связанную с психологическими особенностями сознания и поведения личности, обобщая опыт мировой психологии в разработке данной теоретико-практической проблемы. Типологический подход к личности позволяет ей сформулировать положение о неоднозначном влиянии на личность трудных жизненных ситуаций, что в конечном итоге выступает как новое звучание рубинштейновского тезиса о личности как совокупности внутренних условий, о личностном опосредствовании процесса взаимодействия человека с миром.
В контексте рубинштейновской парадигмы предпринято исследование взрослой развивающейся личности, которое восполняет огромный вышеуказанный пробел в отечественной науке о личности, вскрывая особенности движения к личностной психологической зрелости [204]. Этот пробел оставался неосознаваемым, теоретически не рефлексировался психологами, хотя продолжали разрабатываться теории личности ребенка, подростка [217], и общая теория личности, но отсутствовала теория личности взрослого. Поэтому проблемы самоопределения, развития, самоактуализации личности рассматривались достаточно абстрактно вне определения критериев и качеств взрослости, зрелости. Интегрируя мясищевскую модель личности как отношений, рубинштейновскую триаду отношений личности к миру, другим людям и себе, Старовойтенко выделяет систему жизненных отношений личности, включающую интеллектуальные деятельно-продуктивные, социальные, профессиональные, нравственные и эстетические отношения к жизни, системообразующим центром которой является единство интеллектуального, профессионального и нравственного отношений, а основанием развития этой триады— “рефлексивное отношение личности к себе—субъекту жизни” [204, с. 8]. На этой основе ею разработан метод развития личности, состоящий в ценностно-смысловом и операциональном моделировании рефлексии и в последующем переводе рефлексивных моделей в способы самопознания и самоизменения личности, которое носит самообобщающий и проблемный характер. Здесь конкретно теоретически и методически реализуются идеи Абульхановой о проблематизации как способе разрешения противоречий, выстраиваясь в типологию ученых, ставших респондентами исследования. Метод исследования имеет двоякую— диагностическую и собственно развивающую функции, расширяя сознание личности, ее рефлексивные возможности и приобретает серьезное значение для практики консультирования, воспитания и саморазвития.
Развитие личности, наконец, перестает пониматься только как развитие личности ребенка в результате педагогических воздействий и связывается со способностью взрослой личности к самопознанию, с возможностями ее рефлексии, сознания [193, 194]. Так оказались, наконец, связанными две области психологии, долгие годы развивавшиеся изолированно—творческого мышления и психологии личности.
Обращение к личности взрослого является не столько вкладом в возрастную психологию, сколько достижением большей степени конкретизации в изучении личности, восполнением определенного пробела в науке. Опережая последующее изложение, можно сказать, что в самое последнее время в отечественной психологии появился некоторый интерес и к проблемам геронтологии. Одна из первых попыток подойти к этоим проблемам в аспекте старения личности предпринята Анцыферовой на основании анализа и интерпретации обширных зарубежных материалов и касается разных личностных “способов” организации жизни в старости.