К ленинградскому направлению принадлежит широкое—в основном социологическое—исследование саморегуляции социального поведения личности, проведенное под руководством Ядова. Объектом изучения была трудовая деятельность инженеров, работающих в ленинградских проектных институтах [118]. Положенная в их основу диспозиционная теория личности прочно вошла в отечественную социальную и общую психологию. По мнению Кузьмина [36, с. 27], эта теория “прямо связана и в известной мере выводима из теории отношений В.Н.Мясищева”. Одновременно она близка и отечественному направлению психологии установки, и понятиям внутренних позиций, смыслов, которые стали общим достоянием отечественной психологии личности. Она интегрирует и внутренне мотивационный, установочный план личности, и ее поведенческий план посредством идеи о связи или рассогласовании идеальной модели поведения и реального поведения. В реальности личность стремится реализовать и реализует достижимый ею уровень идеальной модели, а мера такого достижения зависит, в свою очередь, от ее включенности в большие и малые группы. Аттитьюды инженеров к самостоятельности и исполнительности сопоставлялись с реальным проявлением этих качеств в их трудовой деятельности.
По нашему мнению, диспозиционная концепция личности Ядова остается одной из самых (если не самой) зрелых концепций в области социальной психологии личности в силу, во-первых, иерархического характера модели, во-вторых, охвата внешних и внутренних условий (установок, намерений, ценностей) и реального поведения и в-третьих—возможности выявления их рассогласования под влиянием групп, в которые включается личность. Именно в этом исследовании наиболее глубоко и оригинально были соотнесены—причем на гипотетической основе— теоретическая модель и реальность ее функционирования.
Чрезвычайно тонко проанализировал варианты рассогласования В.С.Магун, реализовавший измерение ценностей посредством модифицированной методики М.Рокича, которые фактически были вариантами взаимосвязей между аттитьюдно-поведенческими рассогласованиями и ценностно-мотивационной организацией личности. Интересен факт превышения поведения над аттитьюдом, который характеризует людей, работающих лучше, чем им хочется, и связанный с этим конфликт между ценностями независимости от социального окружения и ценностями интеграции с ним (чуткость, заботливость). Он, в свою очередь, разрешается таким образом, что чем больше возрастают альтруистические цели, тем больше увеличивается рассогласование между аттитьюдом и реальным действием [42, с. 126-127].
Ядовские исследования, проведенные в 1976 г., будучи по своему характеру собственно социологическими и посвященные удовлетворенности трудом [118], выявили отрицательные соотношения продуктивности труда и удовлетворенности и тем самым внесли серьезную реалистическую поправку в исследования ленинградских социальных психологов, не достаточно обнаруживших противоречия в мотивации труда и отношении к нему в социально благополучных случаях.
Таким образом, теоретико-эмпирические исследования, выполненные под руководством Кузьмина, теоретические работы Парыгина, концепция личности Ядова, связавшая общепсихологическую и социально-психологическую характеристики личности в одной модели, идущие от общей теории личности взгляды Ковалева, акцентировавшего в социальной психологии понятие “взаимовлияния”, прочитанный им курс лекций по социальной психологии[32], закрепили официально статус социальной психологии как науки.
Важное и практически не оцененное в педагогике, не примененное к школьной практике направление исследований осуществил в г. Минске Коломинский, опубликовавший эти результаты в обобщенном и систематизированном виде к концу 70-ых годов, хотя они начинались в начале 60-ых[34]. Коломинский вписывает свое направление исследований в отечественные традиции—линию Выготского, разработанную Божович и касающуюся выделения социальной ситуации развития как объективной и переживания ребенка как субъективного, и линию Макаренко с его теоретико-практическим определением и практической организацией коллектива. Он определяет социальную ситуацию развития ребенка как социально-психологическую. Одновременно он соотносится с концепцией Петровского, который дифференцирует коллектив от диффузной группы, и схемой Уманского, который. различая коллектив и группу, называет последнюю “группой-ассоциацией”. Он также детально прослеживает эволюцию взглядов психологов на соотношение общения и деятельности. Коломинскому принадлежит авторство в разработке интегрального понятия “сверстники”, выявлении возрастных особенностей становления личных взаимоотношений (которые уже на уровне дошкольного возраста складываются в самостоятельную систему), их структуры, динамики, в тонкой модификации социометрического метода для исследований детских и юношеских выборов и предпочтений, для характеристики своеобразия статусных структур и групп. Эмпирически доказано, что эмоциональная избирательность не является феноменом, возникающим в непосредственных контактах сверстников, она также опосредована “опытом совместной деятельности, в ходе которой усваиваются и актуализируются социально-психологические эталоны, стандарты и стереотипы, управляющие межличностной избирательностью субъекта” [34, с. 322]. Выявлена роль эталонных образцов в этой избирательности, своеобразных на каждом возрастном этапе и отвечающих понятиям “идеальной”, “осознаваемой” и “реальной” модели выбора.
Особенности ученических и студенческих групп начали изучать в своей лаборатории в 1963-64 г.г. курские психологи— Уманский и А.С.Чернышев. Курское направление социально-психологических исследований, в основном направленное не на трудовые производственные, а на юношеские студенческие коллективы, возглавляемое Уманским, заняло особое место в первый период развития психологии на основе разработки лабораторных и более того сложных аппаратурных методов изучения контактных групп и их лидеров-организаторов. Однако обращает на себя внимание то, что в курских исследованиях в центре внимания были параметры группы, которые являются обычно предметом общепсихологического исследования—речь, эмоциональные отношения (Лутошкин). Развивая далее методику гомеостата, разработанную Горбовым, курские исследователи сконструировали “Групповой сенсомоторный интегратор”, из названия которого очевидно, на каком уровне и в каких категориях фиксировались согласование, координация членов контактной группы, совместимость группы, некоторые аспекты лидерства, а позднее—осуществлялось изучение роли организатора в стрессовых, конфликтных и других состояниях групповой психодинамики (В.Я.Подорога).
Для моделирования группового решения задачи и изучения при этом эмоционального и делового настроя использовалась конструкция “Арка” (Чернышев). “Групповой ритмограф” был нацелен на изучение динамики эмоциональных состояний в контактной группе (Лутошкин) посредством ритмографической записи психомоторных реакций—ритмограммы. Наконец, для специального изучения групповых, волевых усилий был сконструирован “Групповой волюнтограф” (Л.И.Акатов), позволяющий моделировать групповое волевое усилие, общегрупповой результат и усилие организатора группы при вариировании различных условий (изоляции членов группы друг от друга, в условиях получения или отсутствия обратной информации о результатах, в условиях соревнования и т. д.). Для изучения мотивации группового действия создан прибор “Эстакада” (Уманский, Е.И.Тимощук, Крикунов, Чернышев), который позволил фиксировать вклад каждого участника в общегрупповой результат и последний как таковой, что при сопоставлении с социометрическими данными и разными композициями пространственного размещения около прибора позволило с значительной степенью достоверности выявить лидеров-организаторов в этом виде деятельности[106].
Из приведенных данных очевидно, что предметом исследования явилось не типичное, устойчивое взаимодействие членов группы, которое связано с выполнением трудовой деятельности, а по разному основанию подобранные группы, изученные в определенный промежуток времени в своих, можно сказать, социально-психологических состояниях и способе текущего взаимодействия, взаимоотношений. Тем не менее эти данные оказались чрезвычайно существенными для понимания сущности и возможных структур временных групп, а также для снятия “микрослоя” эмоциональных и других механизмов взаимодействия, которые другими методами уловить невозможно.