- Сударыня, - отвечал Данглар, - лошади были слишком резвы, ведь это были четырехлетки, и я вечно дрожал за вас.
- Вы отлично знаете, - сказала баронесса, - что у меня уже месяц слу- жит лучший кучер Парижа, если только вы его не продали вместе с ло- шадьми.
- Мой друг, я вам найду такую же пару, даже еще лучше, если это воз- можно; но лошадей смирных, спокойных, которые не будут внушать мне тако- го страха, как эти.
Баронесса с глубоким презрением пожала плечами.
Данглар сделал вид, что не заметил этого жеста, задевающего его суп- ружескую честь, и обратился к МонтеКристо.
- Право, граф, я сожалею, что не познакомился с вами раньше, - сказал он, ведь вы сейчас устраиваетесь?
- Конечно, - сказал граф.
- Я бы вам их предложил. Представьте себе, что я продал их за бесце- нок; но, как я уже сказал, я рад был избавиться от них; такие лошади го- дятся только для молодого человека.
- Я вам очень благодарен, - возразил граф, - я приобрел сегодня до- вольно сносную пару, и недорого. Да вот, посмотрите, господин Дебрэ, вы, кажется, любитель?
В то время как Дебрэ направлялся к окну, Данглар подошел к жене.
- Понимаете, - сказалн ей шепотом, - мне предложили за эту пару су- масшедшую цену. Не зна кто этот решившийся разориться безумец, который послал ко мне сегоднсвоего управляющего, но я нажил на ней шестнадцать тысяч франков; не сердитесь, я дам вам из них четыре тысячи две тысячи Эжени.
Госпожа Данглар кинула на мужа уничтожающий взгляд.
- Господи боже! - воскликнул Дебрэ.
- Что такое? - спросила баронесс
- Нет, я не ошибаюсь, это ваша пара, ваши лошади запряжены в карету графа.
- Мои серые в яблоках! - воскликнула г-жа Данглар.
И она подбежала к окну.
- В самом деле это они, - сказала она.
Данглар разинул рот.
- Не может быть! - с деланным изумлением сказал Монте-Кристо.
- Невероятно! - пробормотал банкир.
аронесса шепнула два слова Дебрэ, и тот подошел к Монте-Кристо.
- Баронесса просит вас сказать, сколько ее муж взял с вас за ее вы- езд?
- Право, не знаю, - сказал граф, - это мой управляющий сделал мне сюрприз, и... он, кажется, обошелся мне тысяч в тридцать.
Дебрэ пошел передать этот ответ баронесс
Данглар был так бледен и расстроен, что граф сделал вид, что жалеет его.
- Вот видите, - сказал он ему, - до чего женщины неблагодарны: ваша предупредительность нисколо не тронула баронессу; неблагодарны - не то слово, следовало бы сказь - безумны. Но что поделаешь! Все, что опас- но, привлекает; поверьте, любезный барон,роще всего - предоставить им поступать, как им вздумается; если они зобьют себе голову, им по край- ней мере придется пенять только на се.
Данглар ничего не ответил; он предчувствовал, что в недалеком будущем его ждет жестокая сцена: брови баронессы уже сдвинулись и, подобно челу Юпитера Громовержца, предвещали грозу. Дебрэ, чувствуя, что она надвига- ется, сослался на дела и ушел. Монте-Кристо, не желая повредить положе- нию, которое он рассчитывал занять, решил не оставаться дольше, ола- нялся г-же Данглар и удалился, предоставив барона гневу его жены.
"Отлично! - думал, уходя, Монте-Кристо. - Произошло именно то, чего я хотел; теперь в моей власти восстановить семейный мир и овладеть зараз сердцем мужа и сердцем жены. Какая удача! Однако, - прибавил он про се- бя, - я не был представлен мадемуазель Эжени Данглар, с которой мне очень хотелось бы познакомиться. Ничего, - продолжаон со своей обычной улыбкой, - мы в Париже, и время терпит... Это от с не уйдет!.."
С этими мыслями граф сел в экипаж и поехал домой.
Два часа спустя г-жа Данглар получила от графа Монте-Кристо очарова- тельное письмо: он писал, что, не желая начинать свою парижскую жизнь с того, чтобы огорчать красивую женщину, он умоляет баронессу принять от него обратно лодей.
Они были в той же упряжи, в какой она их видела днем, только в каждую из розеток, надетых им на уши, граф велел вставить по алмазу.
Данглар тоже получил письмо. Граф просил его позволить баронессе ис- полнить этот каприз миллионера и простить ему восточную манеру, С кото- рой он возвращает лошадей.
Вечером Монте-Кристо уехал в Отейль в сопровождении Али.
На следующий день, около трех часов дня, вызванный звонком Али вошел в кабинет графа.
- Али, - сказал ему граф, - ты мне час говорил, что ловко бросаешь лассо.
Али кивнул головой и горделиво выпрямился.
- Отлично!.. Так что при помощи лассо ты сумел бы остановить быка?
Алинова кивнул.
- И тигра?
Али кивнул.
- И льва?
Али сделал жест человека, кидающего лассо, и изобразил сдавленное ры- чание.
- Да, я понимаю, - сказал Монте-Кристо, - ты охотился на львов.
Али гордо кивнул головой.
- А сумеешь ты остановить взбесившихся лошадей?
Али улыбнулся.
- Так слушай, - сказал Монте-Кристо. - Скоро мимо нас промчится эки- паж с двумя взбесившимися лошьми, серыми в яблоках, теми самыми, кото- рые у меня были вчера. Пусть тебя раздавит, но ты должен остановить эки- паж моих ворот.
Али вышена улицу и провел у ворот черту поперек мостовой, потом вернулся в дом и показал черту графу, следившему за ним глазами.
Граф тихонько похлопал его по плечу; этим он обычно выражал Али свою благодарность. После этого нубиец снова вышел из дому, уселся на угловой тумбе и закурил трубку, между тем как Монте-Кристо ушел к себе, не забо- тясь больше ни о чем.
Однако к пяти часам, когда граф поджидал экипаж, в его поведении ста-и заметны легкие признаки нетерпения; он ходил взад и вперед по комн те, окна которой выходили на улицу, временами прислушиваясь и подходя к окну, из которого ему был виден Али, выпускавший клубы дыма С размерен- ностью, указывавшей, что нубиец всецело поглощен этим важным зятием.
Вдруг послышался отдаленный стук колес, он приближался с быстротой молнии; потом показалась коляска, кучер которой тщетно старался сдержать взмыленных лошадей, мчавшихся бешеным галопом.
В коляске сидели молодая женщина и ребенок лет семи; они тесно прижа- лись друг к дру и от безмерного ужаса потеряли даже способность кри- чать; коляска трещала; наскочи колесо на камень или зацепись за дерево, она, несомненно, разбилась бы вдребезги. Она неслась посреди мостовой, и со всех сторон раздавались крики ужаса.
Тогда Али откладывает в сторону свой чубук, вынимает из кармана лас- со, кидает его и тройным кольцом охватывает передние ноги левой лошад она тащит его за собой еще несколько шагов, потом, опутанная лассо, а- дает, ломает дышло и мешает той лошади, что осталась на ногах, двинуться дальше. Кучер воспользовался этой задержкой и спрыгнул с козел; но Али уже зажал своими железными пальцами ноздри второй лошади, и она, ржав от боли, судорожно дергаясь, повалилась рядом с левой.
На всето потребовалось не больше времени, чем требуется пуле, чтобы попасть в цель.
Однако этого времени оказалось достаточно, чтобы из дома, перед кото- рым все это произошло, успел выскочить мужчина в сопровождении нес- кольких слуг. Едва кучер распахнул дверцу, как он вынес из коляски даму, которая одной рукой еще цеплялась за подушку, а другой прижимала к груди потерявшего сознание сына. Монте-Кристо понес обоих в гостиную иоложил на диван.
- Вам больше нечего бояться, сударыня, - сказал он, - вы спасены.
Женщина пришла в себя и вместо ответа указала ему глами на сына; взгляд ее умолял красноречивее всяких слов.
В самом деле, ребенок все еще был в обмороке.
- Понимаю, сударыня, - сказал граф, осматривая ребенка, - но не бес- покойтесь, с ним ничего не случилось, это просто от страха.
- Ради бога, - воскликнула мать, может быть, вы только успокаиваете меня? Смотрите, как он бледен! Мачик мой!! Эдуард! Откликнись! Скорее пошлите за доктором. Я все отдам, чтобы спасти моего сына!
Монте-Кристо сделал рукою знак, пытаясь ееуспокоить, затем открыл какой-то ящичек, достал инкрустированный золотом флакон из богемского хрусталя, наполненный красной, как кровь, жидкостью, и дал упасть одной капле на губы ребенка.
Мальчик, все еще бледный, тотчас же открыл глаза.
Видя это, мать чуть не обезумела от радости.
- Да где же я? - воскликнула она. - И кому я обязана этим счастьем после такого ужаса?
- Вы находитесь в доме человека, который счастлив, что мог избавить вас от горя, - ответил Монте-Кристо.
О, проклятое любопытство! - сказала дама. - Весь Париж говорил о великолепных лошадях госпожи Данглар, и я была так безумна, что захотела покататься на них.
- Как? - воскликнул граф с виртуозно разыгранным изумлением. - Разве это лошади баронессы?
- Да, сударь; вы знакомы с ней?
- С госпожой Данглар?.. Я имею честь быть с ней знамым, и я вдвойне рад, что вы избежали опасности, которой вы подвергались из-за этих лоша- дей, потому что вы могли бы винить в несчастье меня; этих лошадей я вче- ра купил у барона, но баронесса была так огорчена, ч я вчера же отос- лал их обратно, прося принять их от меня.
- Так, значит, вы граф Монте-Кристо, о котором так много говорила Эр- мина?
Да, сударыня, - ответил граф.
- А меня зовут Элоиза де Вильфор.
Граф поклонился с видом человека, которому называют совершенно незна- комое имя.
- Как благодарен вам будет господин де Вильфор! - продолжала Элоиза. - Ведь вы спасли нам обоим жизнь; вы вернули ему жену и сына. Если бы не ваш абрый слуга, мы бы оба погибли.
- Сударыня, мне страшно подумать, какой опасности вы подвергались.
- Но, я надеюсь, вы разрешите мне вознаградить достойным образомса- моотверженность этого человека?
- Нет, прошу вас, - отвечал Мое-Кристо, - не портите мне Али ни похвалами, ни наградами; я не хочу приучать его к этому. Али мой раб; спасая вам жизнь, он тем самым служит мне, а служить мне - его долг.
- Но он рисковал жизнью! - возрала г-жа де Вильфор, подавленная по- велительным тоном.
- Эту жизнь ему спас, - отвечал Монте-Кристо, - следовательно, она принадлежит е.