- Почему? - спросил шан.
- Очень просто; вы все поспешили наградить меня репутацией сцент- ричного человека; по-вашему, я не то Лара, не то Манфред, не то лорд Рутвен; затем, когда моя эксцентричность вам надоела, вы порти создан- ный вами тип и хотите сделать из меня самого банального человека. Вы требуете, чтобы я стал пошлым, вульгарным; словом, вы требуете от меня объяснений. Помилуйте, господин Бошан, вы надо мной смеетесь - Однако, - возразил высокомерно Бошан, - бывают обстоятельства, ког- да честь требует...
- Сударь, - прервал Бошана его странный собесеик, - от графа Мон- те-Кристо может чего-нибудь требовать только граф Монте-Кристо. Поэтому, прошу вас, ни слова больше. Я делаю что хочу, господин Бошан, и, по- верьте, это всегда прекрасно сделано.
- Сударь, - отвечал Бошан, - так не отделываютсят порядочных людей; честь требует гарантий.
- Сударь, я сам - живая гарантия, - невозмутимо возразил Монте-Крис- то, но глаза его угрожающе вспыхнули. - У нас обоих течет в жилах кровь, которую мы не прочь пролить, - вот наша взаимная гарантия. Передайте этот ответ виконту и скажите ему, что завтра утром, прежде чем пробьет десять, я узнаю цвет его крови.
- В таком случае, - сказал Бошан, - мне остается обсудить условия по- единка.
- Мне они совершенно безразличны, сударь, - сказал граМонте-Кристо, - и вы напрасно из-за такой малости беспокоите меня во время спектакля. Во Франции дерутся на шпагах или на пистолетах; в колониях предпочитают карабин; в Аравии пользуются кинжалом. Скажите вашему доверителю, что я, хоть и корбленный, но, желая быть до конца эксцентричным, предоставляю ему выбор оружия и без споров и возражений согласен на все; на все, вы слышите, на все, даже на дуэль по жребию, что всегда нелепо; но со мной - дело другое; я уверен, что выйду победителем.
- Вы уверены? - повторил Бошан, растерянно глядя на графа.
- Да, разумеется, - сказал Монте-Кристо, пожимая плечами. - Иначе я не принял бы вызова господина де Морсер. Я убью его, так должно быть, и так будет. Прошу вас только дать мне сегодня знать о месте встречи ро- де оружия; я не люблю заставлять себя ждать.
- На пистолетах, в восемь часов утра, в Венсенском лесу, - сказал Бо- шан, не понимая, имеет ли он дело с дерзким фанфароном или со сверхъес- тественным существом.
- Отлично, сударь, сказал Монте-Кристо. - Теперь, раз мы обо всем уговорились, разрешите мне, пожалуйста, слушать спектакль и посоветуйте вашему другу Альбербольше сюда не возвращаться; непристойное поведение только повредит ему. Пусть он едет домой и ложится спать.
Бошан ушел в полном недоумении.
- А теперь, - сказал Монте-Кристо, оборачиваясь к Моррелю, - могу ли я рассчитывать на вас?
- Разумеется, - сказал Моррель, - вы можете мной вполне располагать, граф; но все же...
- Что?
- Мне было бы очень важно, граф, знать истинную причину...
- Другими словами, вы отказываетесь?
- Отнюдь нет.
- Истинная причина? - повторил граф. - Этот юноша сам действует всле- пую и не знает ее. Истинная причина известна лишь богу и мне; но я даю вам честное слово, Моррель, что бог, которому она известна, будет за нас.
- Этого достаточно, граф, - сказал Моррель. - Кто будет вашим вторым секундантом?
- Я никого в Париже не знаю, кому мог бы оказать эту честь, кроме вас, Моррель, и вашего зятя, Эмманюеля. Думаете ли вы, что Эмманюель согласится оказать мне эту услугу?
- Я отвечаю за него, как за самого себя, граф.
- Отлично! Это все, что мне нужно. Значит, завтра в семь часов утра, у меня?
- Мы явимся.
- Тише! Занавес поднимают, давайте слушать. Я никогда не пропускаю ни одной ноты этого действия. Чудесная опера "Вильгельм Телль"!
XIIНОЧЬ
Граф Монте-Кристо, по своему обыкновению, подождал, пока Дюпрэ спел свою знаменитую арию "За мной!", и только после этого встал и вышел из ложи.
Моррель простился с ним у выхода, повторив обещание явиться к нему вместе с Эмманюелем ровно в семь часов утра.
Затем, все такой же улыбающийся и спокойный, граф сел в карету.
Пять минут спустя он был уже дома.
Но надо было не знать графа, чтобы не услышать сдержанной ярости вю голосе, когда он, входя к себе, сказал Али:
- Али, мои пистолеты рукоятью слоновой кости!
Али принес ящик, и граф стал заботливо рассматривать оружие, что было вполне естественно для человека, доверяющего свою жизнь кусочку свинца.
Это были пистолеты особого образца, которые МонтеКристо заказал, что- бы упражняться в стрельбе дома. Для выстрела достаточно было пистона, и, находясь в соседней комнате, нельзя было заподозрить, что граф, как го- ворят стрелки, набивает себе руку.
Он лько что взял в руку оружие и начал вглядываться в точку прицела на железной дощечке, служившей ему мишенью, как дверь кабинета отвори- лась и вошел Батистен.
Но, раньше чем он успел открыть рот, граф заметил в полумраке за растворенной дверью женщину под вуалью, которая вошла вслед за Батисте- ном.
Она увидела в руке графа пистолет, увидела, что на столе лежат две шпаги, и бросилась в комнату.
Батист вопросительно взглянул на своего хозяина.
Граф сделал ему знак, Бистен вышел и закрыл за собой дверь.
- Кто вы такая, сударыня? - сказал граф женщине под вуалью.
Незнакомка окинула взглядом комнату, чтобы убедиться, что они одни, потом склонилась так низко, как будто хотела упасть на колени, и с отча- янной мольбой сложила руки.
- Эдмон, - сказала она, - вы не убьете моего сына!
Граф отступил на шаг, тихо вскрикнул и выронил пистолет.
- Какое имя вы произнесли, госпожа де Морсер? - сказал он.
- Ваше, - воскликнула она, откидывая вуаль, - ваше, которое, быть мо- жет, я одна не забыла. Эдмон, к вам прла не госпожа де Морсер, к вам пришла Мерседес.
- Мерседес умерла, сударыня, - сказал Монте-Кристо, - и я льше не знаю женщины, носящей это имя.
- Мерседес жива, и Мерседевсе помнит, она единственная узнала вас, чуть только увидела, и даже еще не видев, по одному вашему голосу, Эд- мон, по звуку вашего голоса; и с тех пор она следует за вами по пятам, она следит за вами, она боия вас, и ей не нужно было доискиваться, чья рука нанесла удар графу дМорсер.
- Фернану, хотите вы сказать, сударыня, - с горькой иронией возразил Монте-Кристо. - Раз уж вы начали припоминать имена, припомним их все.
Монте-Кристо произнес имя "Фернан" с такой ненавистью, что Мерседес содрогнулась от ужаса.
- Вы видите, Эдмон, что я не ошиблась, воскликнула она, - и что я недаром сказала вам: пощадите моего сына!
- А кто вам сказал, сударыня, что я враг вашему сыну?
- Никто! Но все матери - ясновидящие. Я все угадала, я поехала за ним в Оперу, спряталась в ложе и видела все.
- В таком случае, сударыня, вы видели, чтоын Фернана публично ос- корбил меня? - сказал Монте-Кристо с ужасающим спойствием.
- Сжальтесь!
- Вы видели, - продолжал граф, - что он бросил бы мне в лицо перчат- ку, если бы один из моих друзей, господин Моррель, не схватил его за ру- ку.
- Выслушайте меня. Мой сын также разгадал вас; несчастье, постигшее его отца, он приписывает вам.
- Сударыня, - сказал Монте-Кристо, - вы ошибаетесь: это не несчастье, это возмездие. Не я нанес удар господину де Морсер, его карает прови- ние.
- А почему вы хотите подменить собой провидение? - воскликнула Мерсе- дес. - Почему вы помните, когда оно забыло? Какое дело вам, Эдмон, до Янины и ее визиря? Чтоделал вам Фернан Мондего, предав Али-Тебелина?
- Верно, сударыня, - отвечал Монте-Кристо, - и все это касается только французского офицера и дочери Василики. Вы правы, мне до этого нет дела, и если я поклялся отомстить, то не французскому офицеру и не графу де Морсер, а рыбаку Фернану, мужу каталанки Мерседес.
- Какая жестокая месть за ошибкуна которую меня толкнула судьба! - воскликнула графиня. - Ведь виновата я, Эдмон, и если вы должны мстить, так мстите мне, у которой не хватило сил перенести ваше отсутствие и свое одиночество.
- А почему я отсутствовал? - воскликнул МонтеКристо. - Почему вы были одиноки?
- Потому что вас арестовали, Эдмон, потому что вы были в тюрьме.
А почему я был арестован? Почему я был в тюрьме?
- Этого я не знаю, - сказала Мерседес.
- Да, вы этого не знаете,ударыня, по крайней мере надеюсь, что не знаете. Но я вам скажу. Я был арестован, я был в тюрьме потому, что на- кануне того самого дня, когда я должен был на вас жениться, в беседке "Резерва" человек, по именДанглар, написал это письмо, которое рыбак Фернан взялся лично отнести на почту.
И Монте-Кристо, подойдя к столу, открыл ящик, вынул из него пожелтев- шую бумажку, исписанную выцветшими чернилами, и положил ее перед Мерсе- дес.
Это было письмо Данглара королевскому прокурору, которое граф Мон- те-Кристо, под видом агента фирмы Томсон и Френч, изъял из дела Эдмона Дантеса в кабинете г-на де Бовиль.
Мерседес с ужасом прочла:
"Господина королевского прокурора уведомляет друг престола и веры, что Эдмон Дантес, помощник капитана на корабле "Фараон", прибывшем се- годня из Смирны, с заходом в Неаполь и Порто-Феррайо, имел от Мюрата письмо к узурпатору, а от узурпатора письмо к бонапартистскому комитету в Париже.
Арестовав его, можно иметь доказательство его преступления, ибо письмо находится при нем, или у его отца, или в его каюте на "Фараоне".
- Боже мой! - простонала Мерседес, проводя рукой по влажному лбу. - И это письмо...
- Я купил его за двести тысяч франков, сударыня, - сказал Монте-Крис- то, - и это недорого, потому что бгодаря ему я сегодня могу оправ- даться перед вами.
- И из-за ого письма?..
- Я был арестован; это вы знаете; но вы не знаете, сарыня, сколько времени длилось мое заточение. Вы не знаете, что я чернадцать лет то- мился в четверти лье от вас, в темнице замка Иф. Вы не знаете, что че- тырнадцать долгих лет я ежедневно повторял клятву мщения, которую я дал себе в первый день, а между тем мне но было известно, что вы вышли замуж за Фернана, моею доносчика, и что мой отец умер, умер от голода!
Мерседес пошатнулась.
- Боже милосердный! - воскликнула она.