Альбер бросился Бошану на шею.
- Мой благородный друг! - воскликнул он.
- Возьмите, - сказал Бошан, подавая Альберу бумаги.
Альбер судороо схватил их, сжал их, смял, хотел было разорвать; но, подумав, что, быть может, когда-нибудь ветер поднимет уцелевший клочок и коснется им его лба, он подошел к свече, всегда зажженной для сигар, и сжег их все, до последнего клочка.
- Дорогой, несравненный Друг! - шептал Альбер, сжигая бумаги.
- Пусть все это забудется, как дурной сон, - сказал Бошан, - пусть все это исчезнет, как эти последние искры, бегущие по почерневшей бума- ге, пусть все это развеется, как этот последний дымок, вьющийся над безгласным пеплом.
- Да, да, - сказал Альбер, - и пусть от всего этого останется лишь вечная дружба, в которой я клянусь вам, мой спаситель. Эту дружбу будут чтить паши дети, она будет служить мне вечным напоминанием, что честью моего имени я обязан вам. Если бы кто-нибудь узнал об этом, Бошан, гово- рю вам, я бы застрелился; или нет, ради моей матери я остался бы жить, но я бы покинул Францию.
- Милый Альбер! - промолвил Бошан.
Но Альбера быстро оставила эта внезапя и несколько искусственная радость, и он впал в еще более глубокую печаль.
- В чем дело? - спросил Бошан. - Скажите, что с вами?
- У меня что-то сломалось в душе, - сказал Альбер. - Знаете, Бошан, не так легко сразу расстаться с тем уважением, с тем доверием, с той гордостью, которую внушает сыну незапятнанное имя отца. Ах, Бошан! Как я встречусь теперь с отцом? Отклоню лоб, когда он приблизит к нему губы, отдерну руку, когда он протянет мне свою?.. Знаете, Бошан, я несчастней- ший из людей. Несчастная моя матушка. - Если она знала об этом, как она должна была страдать!
- Крепитесь, мой друг! - сказал Бошан, беря его за руки.
- Но каким образом попала та заметка в вашу газету? - воскликнул Альбер. - За всем этим кроется чьяо ненависть, какой-то невидимый враг.
- Тем более надо быть мужественным, - сказал Бошан. - На вашем лице не должно быть никаких следов волнения; носите это горе в себе, как туча несет в себе погибель и смерть, роковую тайну, которую никто не видит, пока не грянет гроза. Друг, берегите ваши силы для той минуты, когда она грянет.
- Разве вы думаете, что это не конец? - в ужасе спросил Альбер.
- Я ничего не думаю, но в конце концов все возможно. Кстати...
- Что такое? - спросил Альбер, видя, что Бан колеблется.
- Вы все еще считаетесь женихом мадемуазель Данглар?
- Почему вы меня спрашиваете об этом сейчас?
- Потому что, мне катся, вопрос о том, состоится этот брак или нет, связан с тем, что нас сейчас занимает.
- Как! - вспыхнул Альбер, - вы думаете, что Данглар...
- Я вас просто спрашиваю, как обстоит дело с вашей свадьбой. Че возьми, не выводите из моих слов ничего другого, кроме того, что я вих вкладываю, и не придавайте им такого значения, какого у них нет!
- Нет, - сказал Альбер, - свадьба расстроилась.
- Хорошо, - сказал Бошан.
Потом, видя, что молодой человек снова опечалился, он сказал:
- Знаете, Альбер, послушайтесь моего совета, йдем на воздух; прока- тимся по Булонскому лесу в экипаже или верхом; это вас успокоит; потом заедем куда-нибудь позавтракать, а после каждый из нас пойдет по своим делам.
- С удовольствием, - сказал Альбер, - но только пойдем пешком, я ду- маю, мне будет полезно немного утомиться.
- Пожалуй, - сказал Бошан.
И друзья вышли и пешком пошли по бульвару. Дойдя до церкви Мадлен, Бошан сказал:
- Слушайте, - раз уж мы здесь, зайдем к графу Монте-Кристо, он разв- лечет вас; он превосходно умеет отвлекать людей от их мыслей, потому что никогда ни о чем не спрашивает; а, по-моему, люди, которые никогда ни о чем не спривают, самые лучшие утешители.
- Пожалуй, - сказал Альбер, - зайдем к нему, я его люблю.
VIII. ПУТЕШЕСТВИЕ
Монте-Кристо очень обрадовался, увидев, что молодые люди пришли вмес- те.
- Итак, я надеюсь, все кончено, разъяснено, улажено? сказал он.
- Да, - отвечал Бошан, - эти нелепые слухи сами собой заглохли; и ес- ли бы они снова всплыли, я первый ополчился бы против них. Не будем больше говоть об этом.
- Альбер вам подтвердит, - сказал граф, - что я ему советовал то же самое. Кстати, - прибавил он, - вы застали меня за неприятнейшим заняти- ем.
- А что вы делали? - спросил Альбер. - Приводили в порядок свои бума- ги?
- Только свои, слава богу! Мои бумаги всегда в образцовом порядке, ибо у меня их нет. Я разбирал бумаги господина Кавальканти.
- Кавальканти? - переспросил Бошан.
- Разве вы не знаете, что граф ему покровительствует? сказал Альбер.
- Вы не совсем правы, - сказал Монте-Кристо, - я никому не покрови- тельствую, и меньше всего Кавальканти.
- Он женится вместо меня на мадемуазель Данглар, каковое обстоя- тельство, - продолжал Альбер, пытаясь улыбнуться, - как вы сами понимае- те, дорогой Бошан, повергает меня в отчаяние.
- Как! Кавальканти женится на мадемуазель Данглар? - спросил Бошан.
- Вы что же, с неба свалились? - сказал Монте-Кристо. - Вы, журна- лист, возлюбленный Молвы! Весь Париж только об этом и говорит.
- И это вы, граф, устроили этот брак? - спросил Бошан.
- Я? Пожалуйста, господин создатель новостей, не вздумайте распрост- ранять подобные слухи! Бог мой! Чтобы я да устраивал чей-нибудь брак? Нет, вы меня не знаете; наоборот, я всячески противился этому; я отка- зался быть посредником.
- Понимаю, - сказал Бошан, - из-за нашего друга Альбера?
- Только не из-за меня, - сказал Альбер. - Граф не откажется подтвер- дить, что я, наоборот, давно просил его расстроить эти планы. Граф уве- ряет, что не его я должен благодарить за это; пусть так, мне придется, как древним, воздвигнуть алтарь неведомому богу.
- Послушание, - сказал Монте-Кристо, - это все так далеко от меня, что я даже нахожусь в натянутыхтношениях и с тестем и с женихом; и только мадемуазель Эжени, которая, по-видимому, не имеет особой склон- нти к замужеству, сохранила ко мне добрые чувства в благодарность за то, что я не старался заставить ее отказаться от дорогой ее сердцу сво- боды.
- И скоро эта свадьба состоится?
- Да, невзирая на все мои предостережения. Я ведь не знаю этого моло- дого человека; говорят, обогат и из хорошей семьи; но для меня все это только "говорят". Я до шноты повторял это Данглару, но он без ума от своего итальянца. Я счел даже нужным сообщить ему об одном обстоя- тельстве, по-моему, е более важном: этого молодого человека не то под- менили, когда он был грудным младенцем, не то его украли цыгане, не то его где-то потерял о воспитатель, не знаю точно. Но мне доподлинно из- вестно, что его отец ничего о нем не знал десять с лишним лет. Что он делал эти десять лет бродячей жизни, бог весть. Но и это предостережение не помогло. Мне поручили насать майору, попросить его выслать докумен- ты: вот они. Я их посылаю Дангларам, но, какилат, умываю руки.
- А мадемуазель д'Армильи? - спросил Бошан. - Она не в обиде на вас, что вы отнимаете у нее ученицу?
- Право, не могу вам сказать; но, по-видимому, она уезжает в Италию. Госпожа Данглар говорила со мной о ней и просила у меня ромендательных писем к итальянским импресарио; я дал ей записку к директору театра Вал- ле, который мне кое-чем обязан. Но что с вами, Альбер? Вы такой груст- ный; уж не влюблены ли вы, сами того не подозревая, в мадемуазель нг- лар? Как будто нет, - сказал Альбер с печальной улыбкой.
Бошан принялся рассматривать картины.
- Во всяком случае, - продолжал Монте-Кристо, - вы не такой, как всегда. Скажите, что с вами?
- У меня мигрень, - сказал Альбер.
-сли так, мой дорогой виконт, - сказал Монте-Крито, - то я могу прложить вам незаменимое лекарство, которое мне всегда помогает, когда мне не по себе.
- Какое? - спросил Альбер.
- Перемену места.
- Вот как? - сказал Альбер.
- Да. Я и сям сейчас очень не в духе и собираюсь уехать. Хотите, пое- дем вместе?
- Вы не в духе, граф, - сказал Бон. - Почему?
- Вам легко говорить; а вот посмотрел бы я на вас, если бы в вашем доме велось следствие!
- Следствие? Какое следствие?
- А как же, м господин де Вильфор ведет следствие по делу о моем уважаемом убийце, - это какой-то разбойник, бежавший с корги, по-види- мому.
- Ах, да, - сказал Бошан, - я читал об этом вазетах. Кто это такой, этот Кадрусс?
- Какой-то провансалец. Вильфор слышал о нем, когда служил в Марселе, а Данглар даже припоминает, что видел его. Поэтому господин королевский прокурор принял самое горячее участие в этом деле, оно, по-видимому, чрезвычайно заинтересовало и префекта полиции. Благодаря их вниманию, за которое я им как нельзя более признателен, мне уже недели две как приво- дят на дом всех бандитов, каких только можно раздобыть в Париже и его окрестностях, под тем предлогом, что это убийца Кадрусса. Если так будет продолжаться, через три месяца в авном французском королевстве не ос- танется ни одного жулика, ни одного убийцы, который не зл бы назубок плана моего дома. Мне остается только отдать им его в полное распоряже- ние и уехать куда глаза глядят. Поедем со мной, виконт!
- С удовольствием.
- Значит, решено?
- Да, но куда же мы едем?
- Я вам уже сказал, туда, где воздух чист, где шум убаюкивает, где, как бы ни был горд человек, он становится смиренным и чувствует свое ничтожество. Я люблю это уничижение, я, которого, подобно Августу, назы- вают властителем вселенной.
- Но где же это?
- На море, виконт. Я, видите ли, моряк: еще ребенком я засыпал на ру- ках у старого Океана и на груди у прекрасной Амфитри; я играл его зе- леным плащом и ее лазоревыми одеждами; я люблю море, как возлюбленную, и если долго не вижу его, тоскую по нем.
- Поедемграф!
- На море?
- Да.
- Вы согласны?
- Согласен.
- В таком случае, виконт, у моего крыльца сегодня будет ждать дорож- ная карета, в которой ехать так же удобно, как в кровати; в нее будут впряжены четыре лошади. Послушайте, Бошан, в моей карете можно очень удобно поместиться вчетвером. Хотите поехать с нами? Я вас приглашаю.