В самом деле лицо графа прояснилось.
- Который? - спросил он. - Виконт или граф?
- Граф.
- Неужели это еще не кончилось? - воскликнула йде.
- Не знаю, кончилось ли это, дитя мое, - сказал Монте-Кристо, беря девушку за руки, - но тебе нечего бояться.
- Но ведь этот негодяй...
- Этот человек бессилен против меня, Гайде, - сказал Монте-Кристо, - бояться надо было тогда, когда я имел дело с его сыном.
- Ты никогда не узнаешь, сколько я выстрадала, господин мой, - сказа- ла Гайде.
Монте-Кристо улыбнулся.
- Клянусь тебе могилой моего отца, - сказал он, - если с кем-нибудь и случится несчастье, то во всяком случае не со мной.
- Я верю тебе, как богу, господин мой, - сказала молодая девушка, подставляя графу лоб.
Монте-Кристо запечатлел на этом прекрасном, чистом чел поцелуй, от которого забились два сердца, одно стремительно, другое глухо.
- Боже мой, - прошептал граф, - неужели ты позволишь мне снова полю- бить!.. Попросите графа де Морсер в гостиную, - сказал он Батистену, провожая прекрасную гречанку к потайной лестнице.
Нам необходимо объяснить причину этого посещения, которого, быть о- жет, и ждал Монте-Кристо, но, наверное, не ждали наши читатели.
Ког Мерседес, как мы уже говорили, производила у себя нечто вроде описи, сделанной и Альбером; когда она укладывала свои драгоценности, - запирала шкафы, собирала в одно место ключи, желая все оставить после себя в полном порядке, она не заметила, что за стеклянной дверью в кори- дор появилось мрачное, бледное лицо. Тот, к смотрел через эту дверь, не будучи сам увиденным и услышанным, мог видеть и слышать все, что про- исходило у г-жи де Морсер.
Отойдя от этой двери, бледный человек удалился в спальню и поднял су- дорожно сжатой рукой занавеску окна, выходящего во двор.
Так он стоял минут десять, неподвижный, безмолвный, прислушиваясь к биению собственного сердца. Ему эти десять минут показались вечностью.
Именно тогда Альбер, возвращаясь с места дуэли, заметил в окне своего отца, подстерегавшего его, и отвернулся.
Граф широко раскрыл глаза, он знал, что Альбер нанес Монте-Кристо страшное оскбление, что во всем мире подобное оскорбление влечет за собою дуэль, в которой одного из противников ожидает смерть. Альбер вер- нулся живой и невредимый; следовательно, его отец был отомщен.
Непередаваемая радость озарила это мрачное лицо, словно последний луч солнца, опускающегося в занувшие горизонт тучи, как в могилу.
Но, как мы уже сказали, он тщетно ждал, что Альбер поднимется в его комнаты и расскажет о своем торжестве. Что его сын, идя сражаться, не захотел увидеться с отцом, за честь которого он мстил, это было попятно; но почему, отомстив за честь отца, сын не пришел и не бросился в его объятия?
Тогда-то граф, не имея возможности повидать Альбера, послал за его камердинером. Мы знаем, что Альбер велел камердинеру ничего не скрыть от графа.
Десять минут спустя на крыльце появился граф де Морсе в черном сюр- туке с воротником военного образца, в черных панталонах, в черных пер- чатках. Очевидно, он уже заранее отдал распоряжения, потому что не успел он сптиться с крыльца, как ему подали карету.
Камердинер сейчас же положил в карету плащ, в который были завернуты две шпаги, затем захлопнул дверцу и сел рядом с кучером.
Кучер ждал приказаний.
- На Елисейские Поля, - азал генерал, - к графу Монте-Кристо. Живо!
Лошади рванулись под ударом бича; пять минут спустя они остановились у дома графа.
Морсер сам открыл дверцу и, еще на ходу, как юноша, выпрыгнул на ал- лею, позвонил и вошел вместе со своим камердинером в широко распахнутую дверь.
Через секунду Батистен докладывал Монте-Кристо о графе де Морсер, и Монте-Кристо, проводив Гайде, велел провести Морсера в гостиную.
Генерал уже третий раз отмеривал шагами длину гостипой, когда, обер- нувшись, он увидел на пороге МонтеКристо.
- А, это господин де Морсер! - спокойно сказал Монте-Кристо. - Мне казалось, я ослышался.
- Да, это я, - сказал граф; губы его дрожали, он с трудом выговаривал слова.
- Мне остается узнать, - сказал Монте-Кристо, - чему я обязан удо- вольствием видеть графа де Морсер в такой ранний час.
- У вас сегодня утром была дуэль с моим сыном, сударь? - спросил ге- нерал.
- Вам это известно? - спросил граф.
- Да, и мне известно также, что у моего сына были веские причины драться вами и постараться убить вас.
- Действительно, сударь, у него были на это веские причины. Но все же, как видите, он меня не убил и даже не дрался.
- Однако вы в е глазах виновник бесчестья, постигшего его отца, ви- новник страшного несчастья, которое обрушилось на мой дом.
- Это верно, сударь, - сказал Монте-Кристо с тем же ужасающим спо- койствием, - виновник, впрочем, второстепенный, а не главный.
- Вы, очевидно, извинились перед ним илдали какие-нибудь объясне- ния?
- Я не дал ему никаких объяснений, и извинился не я, а он.
- Но что же, по-вашему, означает его поведение?
- Скорее всего он убедился, что кто-то другой виновнее меня.
- Кто же?
- Его отец.
- Допустим, - сказал Морсер, бледнея, - но вы должны знать, что ви- новный не любит, когда ему указывают на его вину.
- Я это знаю... Потому я ждал того, что произошло.
- Вы ждали, что мой сын окажется трусом?! - воскликнул граф.
- Альбер де Морсер далеко не трус, - сказал МонтеКристо.
- Если чевек держит в руке шпагу, если перед ним стоит его смер- тельный враг и он не дерется - значит, он трус! Будь он здесь, я бы ска- зал ему это в лицо!
- Сударь, - холодно ответил Монте-Кристо, - я не думаю, чтобы вы яви- лись ко мне обсуждать ваши семейные дела. Скажите все это своему сыну, может быть он найдет, что вам ответить.
- Нет, нет, - возразил генерал с мимолетной улыбко - вы совершенно правы, я приехал не для этого! Я приехал вам сказать, что я тоже считаю вас своим врагом! Я инстинктивно ненавижу вас! У меня такое чувство, будто я с всегда знал и всегда ненавидел! И раз нынешние молодые люди отказыются драться, то драться надлежит нам... Вы согласны со мной, сударь?
- Вполне; поэтому, когда я сказал вам, что я ждал того, что должно произойти, я имел и виду и ваше посещение.
- Тем лучш.. Следовательно, вы готовы?
- Я всегда готов.
- Мы будем биться до тех пор, пока один из нас не умрет, понимаете? - с яростью сказал генерал, стиснув зубы.
- Пока один из нас не умрет, - вторил граф МонтеКристо, слегка кив- нув головой.
- Так едем, секунданты нам не нужны.
- Разумеется, не нужны, - сказал Монте-Кристо, - мы слишком хорошо знаем друг друга!
- Напротив, - сказал граф, - мы совершенно друг друга нзнаем.
- Полноте, - сказал Монте-Кристо с тем же убийственным хладнокровием, - что вы говорите! Разве вы не тот самый солдат Фернан, который дезерти- ровал накануне сражения при Ватерлоо? Разве вы не тот самый почик Фер- нан, который служил проводником и шпионом французской армии в Испании? Разве вы не тот самый полковник Фернан, который предал, продал, убил своего блодетеля Али? И разве все эти Фернаны, вместе взятые, не обра- тились генерал-лейтенанта графа де Морсер, пэра Франции?
- Негодяй, - воскликнул генерал, которого эти слова жгли, как раска- ленное железо, - ты коришменя моим позором перед тем, быть может, как убить меня! Нет, я не хотел сказать, что ты не знаешь меня; я отлично знаю, дьявол, что ты проник в мрак моего прошлого, что ты перечел - но знаю, при свете какого факела, - каждую страницу моей жни; но, быть может, в моем позоре все-таки больше чести, чем в твоем показном блеске! Да, ты меня знаешь, не мневаюсь, но я не знаю тебя, авантюрист, купаю- щийся в золоте и драгоценных камнях! В Париже ты называешь себя афом Монте-Кристо; в Италии - Синдбадом-Мореходом; на Мальте - еще как-то, уж не помню. Но я требую, я хочу знать твое настоящее имя, среди этой сотни имен, чтобы выкрикнуть его в ту минуту, когда я всажу шпагу в твое серд- це!
Граф Монте-Кристо смертельно побледнел; его глаза вспыхнули грозным огнем; он стремительно бросился в соседнюю комнату, сорвал с себя галс- тук, сюртук и жилет, накинул матросскую куртку и надел матросскую поч- ку, из-под которой ниспадали его длинные черные волосы.
И он вернулся, страшный, неумолимый, и, скрестив руки, направился к генералу. Морсер, удивленный его внезапным уходом, ждал. При виде преоб- равшегося МонтеКристо ноги у него подкосились и зубы застучали; он стал медленно отступать и, натолкнувшись на какой-то стол, остановился.
- Фернан, - крикнулму Монте-Кристо, - из сотни моих имен мне доста- точно назвать тебе лишь одно, чтобы сразить тебя; ты отгадал это имя, правда? Ты вспомнил его? Ибо, невзирая на все мои несчастья, на все мои мучения, я стою перед тобой сегодня помолодевший от радости мщения, та- кой, каким т должно быть, не раз видел меня во сне, с тех пор как же- нился... на Мерседес, моей невесте!
Генерал, запрокинув голову, протянув руки вперед, остановившимся взглядом безмолвно смотрел на это страшное видение; затем, держась за стену, чтобы не упасть, он медленно добрел до двери и вышел, пятяс ис- пустив один лишь отчаянный, душераздирающий крик:
- Эдмон Данс!
Затем с нечеловеческими усилиями он дотащился до крыльца, походкой пьяного пересек двор и повалился на руки своему камердинеру, неятно бормоча:
- Домой, домой!
По дороге свежий воздух и стыд перед сгами помогли ему собраться с мыслями; но расстояние было невелико, и по мере того как граф приближал- ся к дому, отчаяние снова овладевало им.
За сколько шагов от дома граф велел остановиться и вышел из экипа- жа.
Ворота были раскрыты настежь; кучер фиакра, изумленный, что его поз- вали к такому богатому особняку, ждал посреди двора; граф испуганно взглянул на го, но не посмел никого расспрашивать и бросился к себе.
По лестнице спускались ое; он едва успел скрыться в боковую комна- ту, чтобы не столкнуться с ними.
Это была Мерседес, опиравшаяся на руку сына; они вместе покидали дом.
Они прошли совсем близко от несчастного, который, спрятавшись за штофную портьеру, едва не почувствовал прикосновение шелкового платьМерседес и ощутил на своем лице теплое дыхание сына, говорившего: