- Или мудрости, господин бар, - смеясь, сказал Людовик XVIII, - ве- ликие полководцы древности в часы досуга забавлялись тем, то бросали камешки в воду; разверните Плутарха и загляните в жизнь Сципиона Афри- канского.
Де Блакас задумался, видя такую беспечность и в министре и в короле. Вильфор не выдал ему всей своей тайны, чтобы другой не воспользовался ею, но все же сказал достаточно, чтобы поселить в нем немалые опасения.
- Продолжайте, Дандре, - сказал король, - Блакас еще не убежден, расскажите, как узурпатор обратился на ть истинный.
Министр полиции поклонился.
- На путь истинный, - прошептал герцог, глядя на короля и на Дандре, которые говорили поочередно, как вергилиевские пастухи. - Узурпатор об- ратился на путь истинный?
- Безусловно, любезный герцог.
- На какой же?
- На путь добра. Объясните, барон.
- Дело в том, герцог, - вполне серьезно начал министр, - что недавно Наполеон принимал смотр; двое или трое из его старых ворчунов, как он их называет, изъявили желание возвратиться во Францию; он их отпустил, нас- тойчиво советуя им послужить их доброму королю; это его собственные сло- ва, герцог, могу вас уверить.
- Ну, как, Блакас? Что вы на это скажете? - спросил король с торжест- вующим видом, отрываясь от огромной книги, раскрытой перед ним. - Я скажу, ваше величество, что один из нас ошибается, или господ министр полиции, или я; но так как невозможно, чтобы ошибался господин министр полиции, ибо он охраняет благополучие и честь вашего величества, то, вероятно, ошибаюсь я. Однако, на месте вашего величества, я все же расспросил бы то лицо, о котором я имел честь докладывать; я даже наста- иваю, чтобы ваше величество удостоили его этой чести.
- Извольте, герцог; по вашему указанию я приму кого хотите, но я хочу принять его с оружием в руках. Господин министр, нет ли у вас донесения, посвежее? На этом проставлено двадцатое февраля, а ведь сегодня ужеретье марта.
- Нет, ваше величество, но я жду нового донесения с минуты на минуту. Я выехал из дому с утра, и может быть, оно получено без меня.
- Поезжайте в префектуру, и если оно еще не получено, то... - Людовик засмеялся, - то сочините сами; ведь так это делается?
- Хвала богу, сир, нам не нужно ничего выдумывать, - отвечал министр, - нас ежедневно заваливают самыми подробными доносами; их пишут всякие горемыки в надежде получить что-нибудь за услуги, которых они не оказы- вают, но хотели бы оказать. Они рассчитывают на счастливый случай и на- деются, что какое-нибудь нежданное событие оправдает их предсказания.
- Хорошо, ступайте, - сказал король, - и не забудьте, что я важду.
- Ваше величество, через десять минут я здесь...
- А я, ваше величество, - сказал де Блакас, - пойду приведу моего вестника.
- Постойте, постойте, - сказал король. - Знаете, Блакас, мне придется изменить ваш герб; я дам вам орла с распущенными крыльями, держащего в когтях добычу, которая тщетно силится вырваться, и с девизом: Nenax [8].
- Я вас слушаю, ваше величество, - отвечал герцог, кусая ногти от не- терпения.
- Я хотел посоветоваться с вами об этом стихе: Moli fugiens anhalitu...[9] Полноте, дело идет об олене, которого преследует волк. Ведь вы же охотник и оберегермейстер; как вам нравится это - Moli anhelitu?
- Превосходно, ваше величество. Но мой вестник похож на того оленя, о котором вы говорите, ибо он проехал двести двадцать лье на почтовых, и притом меньше чем в три дня.
- Это лишний труд и беспокойство, когда у нас есть телеграф, который сделал бы то же самое в три или четыре часа, и притом без всякой одышки.
- Ваше величество, вы плохо вознаграждаете рвение бедного молодого человека, который примчал издалека, чтобы предостеречь ваше величест- во. Хотя бы ради графа Сальвье, который мне его рекомендует, примите его милостиво, прошу вас.
- Граф Сальвье? Камергер моего брата?
- Он самый.
Да, да, ведь он в Марселе.
- Он оттуда мне и пишет.
- Так и он сообщает об этом заговоре?
- Нет, но рекомендует господина де Вильфор и поручает мне представить его вашему величеству.
- Вильфор! - вскричал король. - Так его зовут Вильфор?
- Да, сир.
- Это он и приехал из Марселя?
- Он самый.
- Что же вы сразу не назвали его имени? - сказал король, и на лице его показалась легкая нь беспокойства.
- Сир, я думал, что его имя неизвестно вашему величеству.
- Нет, нет, Блакас; это человек дельный, благородного образа мыслей, главное - честолюбивый. Да вы же знаете его отца, хотя бы по име...
- Его отца?
- Ну да, Нуартье.
- Жирондист? Сенатор?
- Вот именно.
- И ваше величество доверили государственную должность сыну такого человека?
- Блакас, мой друг, вы ничего не понимаете; я вам сказалчто Вильфор честолюбив; чтобы выслужиться, Вильфор пожертвует всем, даже родным от- цом.
- Так прикажете привести его?
- Сию же муту; где он?
- Ждет внизу, в моей карете.
- Ступайте за ним.
- Бу.
И герцог побежал с живостью молодого человека; его искренний роя- листский пыл придавал ему силы двадцатилетнего юноши.
Людовик XVIII, оставшись один, снова устремил взгляд на раскрытого Горация и прошептал: "Justum et tenacem propositi virum..." [10].
Де Блакас возврился так же поспешно, как вышел, но в приемной ему пришлось сослаться на волю короля: пыльное платье Вильфора, его наряд, отнюдь не отвечающий придворному этикету, возбудили неудовольствие мар- киза де Брезе, который изумился дерзости молодого човека, решившегося в таком виде явиться к королю. Но герцог одним словом: "По велению его величества" - устранил все препятствия, и, несмотря на возражения, кото- рые порядка ради продолжал бормотать ремониймейстер, Вильфор вошел в кабинет.
Король сидел на том же месте, где его оставил герцог. Отворив дверь, Вильфор очутился прямо против него; молодочеловек невольно остановил- ся.
- Войдите, господин де Вильфор, -казал король, - войдите!
Вильфор поклонился и сделал несколько шагов в ожидании вопроса коро- ля.
- Господин де Вильфор, - начал Людовик XVIII, - герцог Блакас гово- рит, что вы имеете сообщить нам нечто ваое.
- Сир, герцог говорит правду, и я надеюсь, что и вашему велеству угодно будет согласиться с ним.
- Прежде всего так ли великапасность, как меня хотят уверить?
- Ваше величество, я считаю ее сьезной; но благодаря моей поспеш- ности она, надеюсь, предотвратима.
- Говорите подробно, не стесняйтесь, - сказал король, начиная и сазаражаться волнением, которое отражалось на лице герцога и в голосе Вильфора, - говорите, но начните с начала, я во всеи везде люблю - по- рядок.
- Я представлю вашему величеству подробный отчет; но прошу извинить, если мое смущение несколько затемнит смысл моих слов.
Взгляд, брошенный на короля после этого вкрадчивого вступления, ска- зал Вильфору, что августейший собеседник внимает ему с благосклонностью, и он продолжал:
- Ваше вичество, я приехал со всей поспешностью в Париж, чтобы уве- домить ваше величество о том, что по долгу службы я открыл не какое-ни- будь обыденное и пустое сообщничество, какие каждый день затеваются в низших слоях населения и войска, но подлинный заговор, который угрожает трону вашего величества. Сир, узурпатор снаряжает три корабля; он замыш- ляет какото дело, может быть безумное, но тем не менее и грозное, нес- мотря на все его безумие. В настоящую минуту он уже, должно быть, поки- нул остров Эльба и направился - куда? - не знаю. Без сомней, он попы- тается высадиться либо в Неаполе, либо на берегах Тосканы, а может быть, даже и во Франции. Вашему величеству не безызвестно, чтоластитель ост- рова Эльба сохранил сношения и с Италией и с Францией.
- Да, - отвечал король в сильном волнении, - совсем недавно мы узна- ли, что бонапартисты собираются на улице Сен-Жак; но продолжайте, прошу вас; как вы получили все эти сведения?
- Ваше величество, я почерпнул их из допроса, который я учинил одному марсельскому моряку. Я давно начал следить за ним и в самый день моего отъезда отдал приказ об его аресте. Этот человек, несомненный бонапар- тист, тайно ездил на остров Эльба; там он виделся с маршалом, и тот дал ему устное поручение к одному парижскому бонапартисту, имени которого я от него так и не добился; но поручение состояло в том, чтобы подготовить умы к возвращению (прошу помнить, ваше величество, что я передаю слова подсудимого), к возвращению, которое должно последовать в самое ближай- шее время.
- А где этот человек? - спросил король.
- В тюрьме, ваше величество.
- И до показалось вам серьезным?
- Настолько серьезным, что, узнав о нена семейном торжестве, в са- мый день моего обручения, я тотчас все осил, и невесту и друзей, все отложил до другого времени и явился повергнуть к стопам вашего величест- ва и мои опасения и заверения в моей преданности.
- Да, - сказал Людовик, - ведь вы должны были жениться на мадемуазель де Сен-Меран.
- На дочери одного из преданнейших ваших слуг.
- Да, да; но вернемся к этому сообщничеству, господин де Вильфор.
Ваше величество, боюсь, что это нечто большее, чем сообщничество, боюсь, что это заговор.
- В наше время, - отвечал Людовик с уликой, - легко затеять заговор, но трудно привести в исполнение уже потому, что мы, недавно возвратясь на престол наших предков, обращаем взгляд одновременно на прошлое, на настоящее и на бущее. Вот уже десять месяцев, как мои министры зорко следят за тем, чтобы берега Средиземного моря бдительно охранялись. Если Бонапарт высадится в Неаполе, то вся коалиция подымится против него, прежде чем он успеет дойти до Пьомбино; если он высадится в Тоскане, то ступит на вражескую землю; если он высадится во Франции, то лишь с горс- точкой людей, и мы справимся с ним без труда, потому что население нена- видит его. Поэтому успокойтесь, но будьте все же уверены в нашей коро- левской изнательности.
- А! Вот и господин Дандре, - воскликнул герцог Блакас.