- Да, негодяй! - воскликнул Альбер. - Это твоя вина!
Данглар отступил на шаг.
- Моя вина! Моя? - сказал он. - Да вы с ума сошли! Да разве я знаю греческую историю? Разве я разъезжал по всем этим странам? Разве это я посоветовал вашему отцу продать янинские замки, выдать...
- Молчать! - сказал Альбер сквозь зубы. - Нет, не вы лично вызвали этот скандал, но именно вы коварно подстроили это несчастье.
- Я?
- Да, вы! Откуда поа огласка?
- Но, мне кажется, в газете это было сказано: из Янин откуда же еще!
- А кто писал в Янину?
- В Янину?
- Да. Кто писал и запрашивал сведения о моем отце?
- Мне кажется, что никому не запрещено писать в Янину.
- Во всяком случае писало только одно лицо.
- Только одно?
- Да, и этим лицом были вы.
- Разумеется, я писал: мне кажется, что еслвыдаешь замуж свою дочь за молодого человека, то позволительно собирь сведения о семье этого молодого человека; это не только право, этобязанность.
- Вы писали, сударь, - сказал Альбер, - отлично зная, какой получите ответ.
- Клянусь вам, - воскликнул Данглар с чувством искренней убежденнос- ти, исходившим, быть жет, не столько даже от наполнявшего его страха, сколько от жалости, которую он в глубине души чувствовал к несчастному юноше, - мне никогда и в голову бы не пришло писать в Янину. Разве я имел представление о несчастье, постигшем Али-пашу?
- Значит, кто-нибудь посоветовал вам написать?
- Разумеется.
- Вам посоветовали?
- Да.
- Кто?.. Горите... Сознайтесь...
- Извольте; я говорил о прошлом вашего отца, я сказал, что источник его богатства никому не известен. Лицо, с котор я беседовал, спросило, где ваш отец приобрел свое состояние. Я ответил: в Греции. Тогдоно мне сказало: напишите в Янину.
- А кто вам дал этот совет?
- Граф Монте-Кристо, ваш друг.
- Граф Монте-Кристо посоветовал вам написать в Янину?
- Да, и я написал. Хотите посмотреть мою переписку? Я вам ее покажу.
Альбер и Бошан переглянулись.
- Сударь, - сказал Бошан, до сих пор молчавший, - вы обвиняете графа, знаячто его сейчас нет в Париже и он не может оправдаться.
- Я никого обвиняю, сударь, - отвечал Данглар, - я просто расска- зываю, как было дело, и готов повторить в присутствии графа Монте-Кристо все, что я сказал.
- И граф знает, какой вы получили ответ?
- Я ему показал ответ.
- Знал ли он, что моего отца звали Фернан и что его фамилия Мондего?
- Да, я ему давно об этом сказал; словом, я сделал только то, что всякий сделал бы на моем месте, и даже, может быть, гораздо меньше. Ког- да на следующий день после получения этого ответа ваш отец по совету графа Монте-Кристо, приехал ко мне и официально просил для вас руки моей дочери, как это принято дель, когда хотят решить вопрос окончательно, я отказал ему, отказал наотрез, это правда, но без всяких объяснений, без скандала. В самом деле, к чему мне была огласка? Какое мне дело до чести или бесчестия господина де Морсер? Это ведь не влияет ниа повы- шение, ни на понижение курса.
Альбер почувствовал, что краска заливает ему лицо. Сомнений не было, Данглар защищался как низкий, но уверенный в себе человек, говорящий ес- ли и не всю прау, то во всяком случае долю правды, не по велению со- вести, конечно, но из страха. Притом, что нужно было Альберу? Не большая или меньшая степень вины Данглара или Монте-Кристо, а человек, который ответил бы за обиду, человек, который принял бы вызов, а было совершенно очевидно, что Данглар вызова не примет.
И все то, что успело забыться или прошло намеченным, ясно вставало перед его глазами и воскресало в его памяти. Монте-Кристо знал все, раз он купил дочь Алипаши; а зная все, он посоветовал Данглару написать в Янину. Узнав ответ, он согласился познакомить Альбера с Гайде; как только они очутились в ее обществе, он навел разговор на смерть Али и не мешал Гайде рассказывать (причем, вероятно, в тех нескольких словах, ко- торые он сказал ей по-гречески, он велел ей скрыть от Альбера, что дело идет об его отце); кроме того, разве он не просил Альбера не произносить при Гайде имени его отца? Наконец, он увез Альбера в Ноандию именно на то время, когда должен был разразиться скандал. Сомнений не было, все это было сделано сознательно, и Монте-Кристо был, несомненно, в заговоре с врагами его отца.
Альбер отвел Бошана в сторону и поделился с ним всеми этими соображе- ниями.
- Вы правы, - сказал тот. - Данглара во всем случившемся касается только грубая, материальная сторона этого ла; объяснений вы должны требовать от графа Монте-Кристо.
Альбеобернулся.
- Сударь, - сказал он Данглару, - вы должны понять, что я еще не про- щаюсь с вами; по мне необходимо ать, насколько ваши обвинения справед- ливы, и, чтобы удостовериться в атом, я сейчас же еду к графу МонтеКрис- то.
И, поклонившись банкиру, он вышел вместе с Бошаном, не удостоив Ка- вальканти даже взглядом.
Данглар проводил их до двери и на пороге еще раз заверил Альбера, что у него нет никакого личного повода питать ненависть к графу де Морсер.
XI. ОСКОРБЛЕНИЕ
Выйдя от банкира, Бошан остановился.
- Я вам сказал, Альбер, - произнес он, - что вам следует потребовать объяснений у графа Монте-Кристо.
- Да, и мы едем к нему.
- Одну минуту; раньше, чем ехать к графу, подумайте.
- О чем мне еще думать?
- О серьезности этого шага.
- Но разве он более серьезен, чем мой визит к Данглару?
- Да, Данглар человек деловой, а деловые люди, как вам известно, зна- ют цену своим капиталам и потому дерутся неохотно. Граф Монте-Кристо, напротив, джентльмен, по крайней мере по виду; но не опасаетесь ли вы, что под ешностью джентльмена скрывается убийца?
- Я опасаюсь только одного: что он откажется драться.
- Будьте спокойны, - сказал Бошан, - этот будет драться. Я даже бо- юсь, что он будет драться слишком хорошо, берегитесь!
- Друг, - сказал Альбер с ясной улыбкой, - этого мне и нужно; и самое льшое счастье для меня - быть убитым за отца; это всех нас спасет.
- Это убьет вашу матушку!
- Бедная мама, - сказал Альбер, проводя рукой по глазам, - да, я знаю; но пусть уж лучше она умрет от горя, чем от стыда.
- Так ваше решение твердо, Альбер?
- Да.
- Тогда едем! Но уверены ли вы, что мы его застанем?
- Он должен был выехать вслед за мной и, наверное, уже в Париже.
Они сели в кабриолет и поехали на Елисейские Поля.
Бошан хотел войти один, но Альбер заметил ему, что, так как эта дуэль несколько необычна, то он может позволить себе нарушить этикет.
Чувство, одушевлявшеельбера, было столь священно, что Бошану оста- валось только подчиняться всем его желаниям; поэтому он уступил и огра- ничился тем, что послевал за своим другом.
Альбер почти бегом пробежал от ворот до крыльца. Там его встретил Ба- тистен.
Граф действительно уже вернулся; он предупредил Батистена, что его ни для кого нет дома.
- Его сиятельство принимает ванну, - сказал Батистен Альберу.
- Но после ванн
- Он будет обедать.
- А после обеда?
- Он будет отдыхать.
- А затем?
- Оноедет в Оперу.
- Вы в этом уверены? - спросил Альбер.
- Совершенно уверен, граф приказал подать лошадей ровно в восемь ча- сов.
- Просходно, - ответил Альбер, - больше мне ничего не нужно.
Затем он повернулся к Бошану.
- Если вам нужно куда-нибудь идти, Бошан, идите сейчас же; если у вас на сегодняшний вечер назначено какое-нибу свидание, отложите его на завтра. Вы сами понимаете, я рассчитываю, что вы поедете со мной в Опе- ру. Если удастся, приведите с собой и Шато-Рено.
Бошан простился с Альбером, обещав зайти за ним без четверти восемь.
Вернувшись домой, Альбер послал предупредить Франца, Дебрэ и Морреля, что очень просит их всттиться с ним в этот вечер в Опере.
Потом он прошел к своей матери, которая после всего того, что прои- зошло накануне, велела никого не принимать и заперлась у себя. Он нашел ее в посмели, потрясенную разыгравшимся скандалом.
Приход Альбера произвел на Мерседес именно то действие, которого сле- довало ожидать: она сжала руку сына и разразилась рыданиями. Однако эти слезы облегчили ее.
Альбер стоял, безмолвно склонившись над ней. По его бледному лицу и нахмуренным бровям видно было, что принятое им решение отомстить все сильнее овладевало его сердцем.
- Вы не знаете, матушка, - спросил он, - есть ли у господина де Мор- сер враги?
Мерседес вздрогнула; она заметила, что Альбер не сказал: у моего от- ца.
- Друг мой, - отвечала она, - у людей, занимающих такое положение, как граф, бывает много тайных враг. Явные враги, как ты знаешь, еще не самые опасные.
- Да, я знаю, и потому надеюсь на вашу проницательность. Язнаю от вас ничто не ускользает!
- Почему ты мне это говоришь!
Потому что вы заметили, например, у нас на балу, что граф Мон- те-Кристо не захотел есть в нашем доме.
Мерседес, вся дрожа, приподнялась на кровати.
- Граф Монте-Кристо! - воскликнула она. - По какое это имеет отноше- ние к тому, о чем ты меня спрашиваешь?
- Вы же знаете, матушка, что граф Монте-Кристо верен многим обычаям Востока, а на Востоке, чтобы сохранить за собой право мести, никогда ни- чего не пьют и не едят в доме врага.
- Граф Монте-Кристо наш враг? - сказала Мерседес, побледнев, как смерть. - Кто тебе это сказал? Почему? Ты бредишь, Альбер. От графа Мон- те-Кристо мы видели одно только внимание. Граф Монте-Кристо спас тебе жизнь, и ты сам представил нам его. Умоляю тебя Альбер, прогони эту мысль. Я советую тебе, больше того, прошу тебя: сохрани его дружбу.
- Матушка, - возразил Альбер, мрачно глядя на нее, - у вас есть ка- кая-то причина щадить этого человека.
- У меня! - воскликнула Мерседес, мгновенно покраснев и становясь за- тем еще бледнее прежнего.
- Да, - сказал Альбер, - вы просите меня щадить этого человека пото- му, что мы можем ждать от него только зла, правда?