Затем он пустился в путь и в субботу вечером прибыл в почтовой карете на площадь Таможни.
Комнаты, как мы уже сказали, были для них приготовлены; оставалось только добраться до гостиницы маэстро Пастрини, но эт было не так-то просто, потому что на улицах теснилась толпа, и Рим уже был охвачен глу- хим и тревожным военьем - предвестником великих событий. А в Риме еже- годно бывает четыре великих события: карнавал, страстная неделя, празд- ник тела господня и праздник св. Петра.
В остальное время года город погружается в спячку и пребывает в сос- тоянии, промежуточном между жизнью и смертью, что делает его похожим на привал между этим и тем светом привал поразительно прекрасный, полный поэзии и своеобразия, который Франц посещал уже раз шесть и который он с каждым разом находил все более волшебным и пленительным.
Наконец, он пробрался сквозь все возраставшую и все более волновавшу- юся толпу и достиг гостиницы. На первый его вопрос ему ответили с гру- стью, присущей занятым извозчикам и содержателям переполненных гости- ниц, Что в гостинице "Лондон" для него помещения нет. Тогда он послал свою визитную карточку маэстро Пастрини и сослался на Альбера де Морсер. Это подействовало. Маэстро Пастрини сам выбежал к нему, извинился, что заставил его милость дожидаться, разбранил слуг, выхватил подсвечник из рук чичероне, успевшего завладеть иезжим, и собирался уже проводить его к Альберу, но тот сам вышел к нему встречу.
Заказанный номер состоял из двух небольших спален и приемной. Спальни выходили окнами на улицу - обстоятельств отмеченное маэстро Пастрини, как неоценимое преимущество. Все остальные комнаты в этом этаже снял ка- кой-то богач, не то сицилианец, не то мальтиец, - хозяин точно не знал.
- Все это очень хорошо, маэстро Пастрини, - сказал Франц, - но нам желательно сейчас же поужинать, а на завтра иа следующие дни нам нужна коляска.
- Что касается ужина, - отвечал хозяин гостиницы, - то вам его пода- дут немедля, но коляску...
- Но? - воскликнул Альбер. - Стойте, стойте, маэстро Пастрини, что это за шутки? Нам нужна коляска.
- Ваша милость, - сказал хозяин гостиницы, - будет сделано все воз- можное, чты вам ее доставить. Это все, что я могу вам обещать.
- А когда мы лучим ответ? - спросил Франц.
- Завтра утром, - отвечал хозяин.
- Да что там! - сказал Альбер. - Заплатим подороже, вот и все. Дело известное: у Дрэка и Арона берут двадцать пять франков в обыкновенные дни и тридцать или тридцать пять по воскресеньям и праздникам; прибавьте пять франков куртажа, выйдет сорок - есть о чем разговаривать.
- Я сомневаюсь, чтобы ваша милость даже за двойную цену могли что-ни- будь достать.
- Так пусть запрягут лошадей в мою дорожную колку. Она немного по- истрепалась в дороге, но это не беда.
- Лошадей не найти.
Альбер посмотрел на Франца, как человек, не понимающий, что ему гово- рят.
- Как вам это правится, Франц? Нет лошадей, - сказал он, - но разве нельзя достать хотя бы почтовых?
- Они все уже разобраны недоли две тому назад и теперь остались те, которые необходимы для почты.
- Что вы на это скажете? - спросил Франц.
- Скажу, что, когда что-нибудь выше моего понимания, я имею обыкнове- ние не останавливаться на этом предмете и перехожу к другому. Как обсто- ит дело с ужином, маэстро Пастрини?
- Ужин готов, ваша милость.
- Так начнем с того, что поужинаем.
- А коляска и лошади? - спросил Франц.
- Не беспокойтесь, друг мой. Они найдутся; не надо только скупиться.
И Морсер с удивительной философией человека, который все считает воз- можным, пока у него тугой кошелек или набитый бумажн, поужинал, лег в постель, спал, как сурок, и видел во сне, что катается на карнавале воляске шестерней.
XII. РИМСКИЕ РАЗБОЙНИКИ
На другой день Франц проснулся первый и тотчас же позвонил.
Колокольчик еще не успел умолкнуть, как вошел сам маэстро Пастрини.
- Вот видите, - торжествующе сказал хозяин, не ожидая даже вопроса Франца, - я вчера угадал, ваша милость, когда не решился ничего обещать вам; вы слишком поздно спохватились, и во всем Риме нет ни одной коляс- к то есть на последние три дня, разумеется.
- Ну, конечно! - отвечал Франц. - Именно на те дни, когда она больше всего нужна.
- О чем эт - спросил Альбер, входя. - Нет коляски?
- Вы угадали, мой друг, - отвечал Франц.
-ечего сказать, хорош городишко, ваш вечный город!
- Я хочу сказатьваша милость, - возразил маэстро Пастрини, желая поддержать достоинство столицы христианского мира в глазах приезжих, - я хочу сказать, что нет коляски с воскресенья утром до вторника вечером; но до воскресенья вы, если пожелаете, найдете хоть пятьдесят.
- Это уже лучше! - сказал Альбер. - Седня у нас четверг, - кто зна- ет, что может случиться до воскресенья?
- Случится только то, что понаедет еще тысяч десять - двенадцать па- роду, - отвечал Франц, - и положение стан еще более затруднительным.
- Любезный друг, - отвечал Морсер, - давайте наслаждаться настоящим и не думать мрачно о будущем.
- По крайней мере, окно у нас будет? - спросил Франц.
- Окно? Куда?
- На Корсо, разумеется!
- Вы шутите! Окно! - воскликнул маэстро Пастрини. - Невозможно! Со- вершенно невозможно! Было одно незанятое, в шестом этаже палаццо Дориа, да и то отдали русскому князю за двадцать цехинов в день.
Молодые люди с изумлением переглянулись.
- Знаете, дорогой друг, - сказал Франц Альберу, - что нам остается делать? Проведем карнавал в Венеции;ам если нет колясок, то, по край- ней мере, есть гондолы.
- Ни в коем случае! - воскликнул Альбер. - Я решил увидеть рский карнавал и увижу его хоть на ходулях.
- Превосходная мысль, -одхватил Франц, - особенно, чтобы гасить мокколетти; [20] мы нарядимся полишинелями, вампирами или обитателями Ландов и будем иметь головокружительный успех.
- Ваши милости все-таки желают получить экипаж хотя бы до воскре- сенья?
- Разумеется! - сказал Альбер. - Неужели вы думаете, что мы будем хо- дитпо улицам Рима пешком, как какие-нибудь писари?
- Приказание ваших милостей будет исполнено, - сказал маэстро Пастри- ни. - Только предупреждаю, что экипаж будет вам стоить шесть питров в день.
- А я, любезный синьор Пастрини, - подхватил Франц, - не будучи нашим соседом миллионером, предупреждаю вас, что я четвертый раз в Риме и знаю цену экипажам в будни, в праздники и по воскресеньям; мы вам дадим две- надцать пиастров за три дня, сегодняшний, завтрашний и послезавтрашний, и вы еще недурно на этом наживетесь.
Позвольте, ваша милость!.. - попытался возражать маэстро Пастрини.
- Как хотите, дорогой хозяин, как хотите, - сказал Франц, - или я сам сторгуюсь с вашим abettatore [21], которого я хорошо знаю, это мой ста- рый приятель, он уже немало поживился от меня, и, в надежде и впредь по- живиться, он возьмет с меня меньше, чем я вам предлагаю; вы потеряете рницу по своей собственной вине.
- Зачем вам беспокоиться, ваша милость? - сказал маэстро Пастрини с улыбкой итальянского обиралы, признающего себя побежденным. - Постараюсь услужить вам и надеюсь, что вы будете довольны.
- Вот и чудесно! Давно бы так.
- Когда вам угодно коляску?
- Через час.
- Через час она будет у вор.
И действительно, через час экипаж ждал молодых людей; то была обыкно- венная извозчичья пролетка, ввиду торжественного случая возведенная в чин коляски. Но, несмотря на ее более чем скромный вид, молодые люди почли бы за счастье иметь ее в своем распоряжении на последние три дня карнавала.
- Ваша светлост - крикнул чичероне высунувшемуся в окно Францу. - Подать карету коворцу?
Хотя Франц и привык к напыщенным выражениям итальянцев, он все же бросил взгляд вокруг себя; но слова чичероне явно относились к нему.
Его светлостью был он сам, под каретой подразумевалась пролетка, а дворцом именовалась гостиница "Лондон".
Вся удивительная склонность итальянцев к преувеличению сказалась в этой фразе.
Франц и Альбер сошли вниз. Карета подкатила ко дворцу. Их светлости развалились в экипаже, а чичероне вскочил на запятки.
- Куда угодно ехать вашим светлостям?
- Сначала к храму святого Петра, а потом к Колизею, - как истый пари- жанин, сказал Альбер.
Но Альбер не знал, что требуется целый день на осмотр св. Петра и це- лый месяц на его изучение. Весь день прошел только в осмотре храма св. Петра.
Вдруг друзья заметили, что день склоняется к вечеру.
Франц посмотрела часы: было уже половина пятого.
Пришлось отправиться домой. Выходя из экипажа, Франц велел кучербыть у подъезда в восемь часов. Он хотел показать Альберу Колизей при лунном свете, как показал ему храм св. Петра при лучах солнца. Когда по- казываешь приятелю город, в котором сам уже бывал, то вкладываешь в это столько же кокетства, как когда знакомишь его с женщиной, любовником ко- торой когда-то л.
Поэтому Франц сам указал кучеру маршрут. Он должен был миновать воро- та дель-Пополо, ехать вдоль наружной стени въехать в ворота Сап-Джо- ванни. Таким образом, Колизей сразу вырастет перед ними и величие его не будет умалено ни Капитолием, ни Форумом, ни аркою Септимия Севера, ни храмом Антонина и Фаустины на виа-Сакра, которые они могли бы увидеть на пути к нему.
Сели обедать.аэстро Пастрини обещал им превосходный обед; обед ока- зался сносным, придраться было не к чему.
К концу обеда явился хозяин; Франц подумалчто он пришел выслушать одобрение, и готовился польстить ему, по Пастрини с первых же слов прер- вал его.
- Ваша милость, - сказал он, - я весьма польщен вашими похвалами; но я пришел не за этим.
- Может быть, вы пришли сказать, что нашли для нас экипаж? - спросил Альбер, закуривая сигару.
- Еще того менее; и я советую вашей милости бросить думать об этом и примириться с положением. В Риме вещи возможны или невможны. Когда вам говорят, что невозможно, то дело кончено.
- В Париже много удобнее: когда вам говорят, что это невозможно, вы платите вдвое и тотчас же получаете то, что вам нужно.
- Так говорят все французы, - отвечал задетый за живое маэстро Паст- рини, - и я, право, не понимаю, зачем они путешествуют?