Данглар обернулся к левому окну.
И у левого окна скакал верховой.
- Я попался, - вздрогнув, пробормотал Данглар.
И он откинулся в глубь кареты, по уже не для тою, чтобы вздремнуть, а чтобсобраться с мыслями.
Немного погодя взошла луна.
Из глубины кареты Данглар бросил взгляд на равнину и снова увидел те огромные акведуки, каменные призраки, которые он уже заметил раньше; по только теперьни были ужо по с правой стороны, а с левой.
Он понял, что карета повернула и что его везут обратно в Рим.
- Я погиб! - прошептал он. - Они добились моей выдачи.
Карета продолжа нестись с ужасающей скоростью. Прошел томительный час, каждый новый призрак на ею пути с несомненностью подтверждал бегле- цу, что его везут обратно. Наконец он увидел какую-то темную громаду, и ему показалось, что карета налетит на нее. Но лошади повернули и поехали вдоль этой темной громады; то была стена укреплений, опоясывающих Рим.
- Что такое? - пробортал Данглар, - мы не въезжаем в город; значит, это по полиция арестовала меня. Боже милостивый! Неужели...
Волосы зашевелились у него на голове.
Он вспомнил рассказы о римских разбойниках, торым не верили в Пари- же; вспомнил, как Альбер де Морсер развлекал ими г-жу Данглар и Эжени в те времена, когда он должен был стать зятем одной из них и мужем другой.
- Неужели грабители! - пробормотал он.
Вдруг колеса застучали по чему-то более твердому, чем песчаная доро- га. Данглар собрался с духом и выглянул: его память, полная подробнос- тей, которые описывал Альбер, подсказала ему, что он находится на Аппис- вой дороге.
Налево, в низине, виднелась круглая выемка.
Это был цирк Каракаллы.
По приказанию человека, скакшего справа, карета остановилась.
В то же время с левой стороны открылась дверца.
- Scendi! [65] - приказал чей-тоолос.
Данглар немедленно вышел из экипажа; он еще не мог говорить по-итальянски, но уже понимал все.
арон, ни жив ни мертв, оглянулся по сторонам.
Его окружали четыре человека, не считая кучера.
- Die qua [66], - сказал один из этих четырех, спускаясь по тропинке, которая вела в сторону от Аппиевой дороги, среди неровных бугров римск равнины.
Данглар беспрекословно последовал за своим вожатым и, даже не обора- чиваясь, чувствовал, что остальные трое идут за ним по пятам.
Однако ему показалось, что эти люди, подобно занимающим посты часо- вым, останавливаются, один за другим, через равные промежутки.
Пройдя таким образом минут десять, в продолжение которых он не обме- нялся ни единым словом со своим вожатым, Данглар очутился между не- большим холмиком и зарослью высокой травы; три безмолвно стоящих челове- ка образовали треугольник, в центре которого находился он сам.
Он хотел заговорить, но язык не слушался его.
- Avanti! [67] - сказал тот же резкий и повелительный голос.
На этот раз Данглар понял превосходно; ибо слово было подкреплено де- лом: шедший сзади него человек так сильно его толкнул, что он налетел на провожатого.
Этим провожатым был наш друг Пеппино, который двинулся сквозь высокую траву по такой извилистой тропинке, что только куницы да ящерицы могли бы счесть ее проторенной дорогой.
Пеппино остановился перед невысокой скалой, поросшей густым кустарни- ком; в расщелину этой скалы он скользнул в точности так же, как веери- ях проваливаются в люки чертенята.
Голос и жест человека, шедшего по пятам Данглара, вынудили банкира последовать этому приму. Сомнений больше не было: парижский банкрот попал в руки римских разбойников.
Данглар повиновался, как человек, не имеющий выбора и от страха став- ший отважным. Невзирая на свое брюшко, плохо приспособленное для того, чтобы пролезать в расщелипы скал, ал протиснулся вслед за Пеппино, заж- мурив глаза, съехал на спине вниз и стал на ноги.
Коснувшись земли, открыл глаза.
Ход был широкий, по совершенно темный. Пеппино, уже не скрывавшийся теперь, когда он был у себя дома, высек огонь и зажег факел.
Вслед за Дангларом спустились еще два человека, образовав арьергард, и, подталкивая его, если ему случалось остановиться, привели его по от- логому ходу к мрачному перекрестку.
Белые стены, с высеченными в них ярусами гробниц, словно глядели чер- ными, бездонными провалами глаз, подобных глазницам черепа.
Стоявший здесь часовой взял карабин наперевес.
- Ктидет? - спросил он.
- Свой, свой! - сказал Пеппино. - Где атаман?
- Там, - ответил часовой, показывая через плечо на высеченную в скало залу, свет из которой проникал в коридор сквозь широкие сводчатые от- верстия.
- Славная добыча, атаман, - сказал по-итальянски Пеппино.
И, схватив Данглара за шиворот, он подвел его к отверстию вроде две- ри, через которое проходили в залу, сжившую, очевидно, жилищем атама- на.
- Это тот самый человек? - спросил атаман, погруженный в чтение жиз- неописания Александра, составленное Плутархом.
- Тот самый, атаман.
- Отлично; покажи мне его.
Исполняя это невежливое приказание, Пеппиноак стремительно поднес факел к лицу Данглара, что тот отшатнулся, опасаясь, как бы онь не опалил ему брови.
Отвратительный страх искажал черты этого смертельно бледного лица.
- Он устал, - сказал атаман, - укажите ему постель.
- Эта постель, наверно, просто гроб, высеченный в скале, - прошептал Данглар, сон, который ждет меня, - это смерть от одного из кинжалов, что блестят там в темноте.
В самом деле, в глубине огромной залы приподнимались со своих подсти- лок из сухих трав и волчьих шкур товарищи человека, которого Альбер де Морсер застал за чтением "Записок Цезаря", а Данглар - за жизнеописанием Александра.
Банкир глухо застонал и последовал за своим проводником; он не пытал- ся ни кричать, ни молить о пощаде. У него больше не было ни сил, ни во- ли, ни желаний, ни чувств; он шел потому, что его заставляли идти.
Он споткнулся о ступеньку, понял, что перед ним лестница, инстинктив- но нагнулся, чтобы не удариться лбом, и очутился в какой-то келье, высе- ченной ямо в скале.
Келья была чистая и притом сухая, хоть она и находилась глубоко под землей.
В одном углу была постлана постель из сухих трав, покрытых козьими шкурами.
Данглар, увидев это ложе, почел его за лучезарный символ спасения.
- Слава тебе господи! - прошептал он. - Это в самом деле постель.
Второй раз в течение часа он призывал имя божие, чего с ним не случа- лось уже лет десять.
- Ессо [68], - сказал проводник.
И, втолкнув Дангла в келью, он закрыл за ним дверь.
Заскрипел засов; Данглар был в плену.
Впрочем, и не будь засова, надо было быть святым Петром и. иметь про- вожатым ангела господня, чтобы проскользнуть мимо гарнизона, занимавшего катакомбы Сан-Себастьяно и расположившегося вокруг своего предводителя, в котором читатели, несомненно, уже узнали знаменитого Луиджи Вампа.
Данглар также узнал этого разбойника, в существование которого он от- казывался верить, когда Альбер пытался познакомить с ним парижан. Он уз- нал не только его, но также и келью, в которой был заключен Морсер и ко- торая, по всей вероятности, предназначалась для иностранных гостей.
Эти воспоминания вернули Данглару спокойствие. Если разбойники не убили его сразу, значит, они вообще не намерены его убивать.
Его захватили, чтобы ограбить, а так как при нем всего несколько зо- лотых, то за него потребуют выкуп.
Он вспомнил, что Морсера оценили приблизительно в четыре тысячи экю; а поскольку он считал, что обладает гораздо более внушительной внеш- ностью, чем Морсер, то мысленно решил, что за него потребуют выкуп в во- семь тысяч экю.
Восемь тысяч экю составляет сорок восемь тысяч ливров.
А у него около пяти миллионов пятидесяти тысяч франков. С такими деньгами можно выпутаться из любого положения.
Итак, почти не сомневаясь, что он выпутается, ибо еще не было приме- ра, чтобы за человека требовали выкуп в пять миллионов пятьдесят тысяч франков, Данглар растянулся на своей посте и, поворочавшись с боку на бок, заснул со спокойствием героя, чье жизнеописание изучал Луиджи Вам- па.
XVIII. ПРЕЙСКУРАНТ ЛУИДЖИ ВАМПА
После всякого сна, засключением того, которого страшился Данглар, наступает пробуждение.
Данглар проснулся.
Парижанину, привыкшему к шелковым занавесям, к стенам, обитым мягкими тканями, к смолистому запаху дров, потрескивающих в мине, к ароматам, исходящим от атласного полога, пробуждение в меловой пещере должно ка- заться дурным сном.
Коснувшись козьих шкур своего ложа, Данглар, вероятно, подумал, что попал во сне к самоедам или лапландцам.
Но в подобных обстоятельствах достаточно секунды, чтобы превратить сомнения в самую твердую уверенность.
"Да, да, - вспомнил он, - я в руках разбойников, о которых нам расс- казывал Альбер де Морсер".
Прежде всего он глубоко вздохнул, чтобы убедиться, что он не ранен; он вычитал это в "Дон-Кихоте", единственной книге, которую он кое-как прочел и из которой кое-что запомнил.
"Нет, - сказал он себе, - они меня не убили и даже не ранили: но, мо- жет быть, они меняграбили?"
И он стал поспешно исследовать свои карманы. Они оказались в полной неприкосновенности; те сто луидоров, которые он оставил себе на дорогу из Рима в Венецию, лежали по-прежнему в кармане его панталон, а бумаж- ник, в котором находился аккредитив на пять миллионов пятьдесят тысяч франков, все еще лежал в кармане его сюртука.
"Странные разбойники! - сказал он себе. - Они мне оставили кошелек и бумажник! Я правильно решил вчера, когда ложился спать; они потребуют за меня выкуп. Скажите пожалуйста, и часы на месте! Посмотрим, который час".
Часы Данглара, шедевр Брегета, которые он накануне, перед тем как пуститься в путь, тщательно завел, прозвонили половину шестого утра. Иначе Данглар не мог бы определить время, так как в его келью дневной свет не проникал.
Потребовать от разбойников объяснений? Или лучше терпеливо ждать, по- ка они сами заговорят с ним? Последнее показалось ему более осторожным; Данглар решил ждать.