- Один, два, т, четыре, пять, - сказал Монте-Кристо, - пять миллио- нов! Черт возьм вот так размах, господин Крез!
- Вот как я делаю дела! - сказал Данглар.
- Это удивительно, особенно, если эта сумма, в чем я, впрочем, не сомневаюсь, будет уплачена наличными.
- Так оно и будет, - сказал Данглар.
- Хорошо иметь такой кредит; в самом деле, только во Франции видишь такие вещи; пять клочков бумаги, которые стоять пять миллионов; нужно видеть это, чтобы поверить.
- А вы сомневаетесь?
- Нет.
- Вы это говорите таким тоном... Хотите, доставьте себе удовольствие: пойдите с моим доверенным в банк, и вы увидите, как он выйдет оттуда с облигациями казначейства на ту же сумму.
- Нет, право, это слишком любопытно, - сказал Монте-Кристо, складывая все пять чеков, - я сам произведу опыт. Мой кредит у вас был на шесть миллионов; я взял девятьсот тысяч франков, за вами остается пять миллио- нов сто тысяч. Я беру ваши клочки бумаги, которые я принимаю за валюту при одном взгляде на вашу подпись, и вот вам общая расписка на шесть миллионов, которая уравнивает наши счеты. Я приготовил ее заранее, так как должен снаться, что мне очень нужны деньги сегодня.
И, кладя чеки в карман, он другой рукой протянул банкиру списку.
Молния, упавшая у ног Данглара, не поразила бы его большим ужасом.
- Как же так? - пролепетал он. - Вы берете эти деньги, граф? Но, простите, эти деньги я должен приютам, это вклад, и я обещал уплатить сегодня.
- А, это другое дело, - сказал Монте-Кристо. - Мне не нужны непремен- но эти чеки, заплатите мне какими-нибудь другими ценностями; я их взял просто из любопытства, чтобы иметь возможность рассказывать повсюду, что без всякого предупреждения, не попросив у меня и пяти минут отсрочки, банк Данглара выплатил мне пять миллионов наличными. Это было бы велико- лепно! Но вот ви чеки; повторяю, дайте мне что-нибудь другое.
Он подал чеки Данглару, и тот, смертельно бледный, протянул было ру- ку, как коршун протягивает когти сквозь прутья клетки, чтобы вцепиться в мясо, которое у него отнимают.
Но вдруг он спохватился, сделал над собой усилие и сдержался. Затем он улыбнулся, и его искаженное лицо смягчилось.
- Впрочем, - сказал он, - ваша расписка это те же деньги.
- Ну, конечно! Будь вы в Риме, Томсон и Френч платили бы вам по моей расписке с той же легкостью, с какой вы сами сделали это сейчас.
- Извините меня, граф, извините.
- Так я могу оставить эти деньги себе?
- Да, да, оставьте, - сказал Данглар, отирая вспотевший лоб.
Монте-Кристо положил чеки обратно в карман, причем лицо его ясно го- ворило:
"Что ж, подумайте; если вы раскаиваетесь, еще не поздно".
- Нет, пет, - сказал Данглар, оставьте эти чеки себе. Но, вызнаете, мы, финансисты, очень щепетильны. Я предназначал эти деньги приютам, и мне казалось, что я их обкрадываю, если не плачу именно этими чеками, как будто деньги не все одинаковы. Простите меня!
И он громко, но нервически рассялся.
- Прощаю, - любезно отвечал Монте-Кристо, - и кладу деньги в карман.
И он вложил чеки в свой бумажник.
- Но у с остается еще сто тысяч франков? - сказал Данглар.
- О, пустяки! - сказал Монте-Кристо. - Лаж, вероятно, составляет приблизительно ту же сумму; оставьте ее себе, и мбудем квиты.
- Вы говорите серьезно, граф?
- Я никогда не шучу с банкирами, - отвечал МонтеКристо с серьез- ностью, граничащей с дерзостью.
И он направился к двери как раз в ту минуту, когда лакей докладывал:
- Господин де Бовиль, главный казначей Управления приютов.
- Вот видите, - сказалонте-Кристо, - я пришел как раз вовремя, что- бы воспользоваться вашими чеками; их берут нарасхват.
Данглар снова побледнел и поспешил проститься с графом.
Монте-Кристо обменялся церемонным поклоном с г-ном де Бовиль, который дожидался в приемной и был тотчас же после уха графа введен в кабинет Данглара.
На лице графа, всегда таком серьезном, мелькнула мимолетная улыбка, когда в руке у казначея приютов оп увидел бумажник.
У дверей ею ждала коляска, и он велел тотчас же ехать в банк.
Тем временем Данглар, подавляя волнение, шел навстречу своему посети- телю.
Нечего и говорить, что на его губах застыла приветливая улыбка.
- Здравствуйте, дорогой кредитор, - сказал он, - потому что я бьюсь об заклад, что ко мне является именно кредитор.
- Вы угадали, барон, - отвечал Бовиль, - в моем лице к вам являются приюты: вдовы и сироты моей рукой просят у вас подаяния в пять иллио- нов.
- А еще говорят, что сироты достойны сожаления! - сказал Данглар, продолжая шутку. - Бедные дети!
- Вот я и пришел от их имени, - сказал Бовиль. - Вы должны были полу- чить мое письмо вчера...
- Да.
- Вот и я, с распиской в получении.
- Дорогой де Бовиль, - сказал Данглар, - ваши вдовы и сироты, если вы ничего не имеете против, будут добры подождать двадцать четыре часа, по- тому что граф Монте-Кристо, который только чтотсюда вышел... ведь вы с ним встретились, правда?
- Да, так что же?
- Так вот, Монте-Кристо унес их пять миллионов!
- Как так?
- Граф имел у меня неограниченный кредит, открытый римским домом Том- сон и Френч. Он попросил у меня сразу пять миллионов, и я дал ему чек на банк; там я держу свои деньги; вы понимаете, я боюсь, что если я потре- бую у управляющего банком десять миллионов в один день, это может ему показаться весьма странным. В два дня - другое дело, - добавил Данглар с улыбкой.
- Да что вы! - недоверчиво воскликнул Бовиль. - Пять миллионов этому господину, который толь что вышел отсюда и еще раскланялся со мной, как будто я с ним знам?
- Быть может, он вас знает, хотя вы с ним и не знакомы. ГрафМон- те-Кристо знает всех.
- Пять миллионов!
- Вот его расписка. Поступите, как апостол Фома: посмотрите и потро- гайте.
Бовиль взял бумагу, которую ему протягивал Данглар, и прочел:
"Получил от барона Данглара пять миллионов сто тысяч франков, кото- рые, по его желанию, будут ему возмещены банкирскимомом Томсон и Френч в Риме".
- Все верно! - сказал он.
- Вам известен дом Томсон и Френч?
Да, - сказал Бовиль, - у меня была с ним однажды сделка в двести тысяч франков; но с тех пор я больше ничего о нем не слышал.
- Это один из лучших банкирских домов в Европе, - сказал Данглар, небрежно бросая на стол взятую им из р Бовиля расписку.
- И на его счету было пять миллионов только у вас? Да это какой-то набоб, этот граф Монте-Кристо!
- Я уж, право, не знаю, кто он такой, но у него было три неограничен- ных едита: один у меня, другой у Ротшильда, третий у Лаффита; и, как видите, - небрежно добавил Данглар, - он отдал предпочтение мне и оста- вил сто тысяч франков на лаж.
Бовиль выказал все признаки величайшего восхищения.
- Нужно будет его навестить, - сказал он. - Я постараюсь, чтобы он основал у нас какое-нибудь благотворительное заведение.
- И это дело верное; он одной милостыни раздт больше, чем на двад- цать тысяч франков в месяц.
- Это замечательно! Притом, я ему поставлю в пример госпожу де Морс и ее сына.
- В каком отношении?
- Они пожертвовали все свое соояние приютам.
- Какое состояние?
- Да их собственное, состояние покойного генерала де Морсер.
- Но почему?
- Потому, что они не хотели пользоваться имуществом, приобретенным такими низкими способами.
- Чем же они будут жить?
- Мать уезжает в провинцию, а сын поступает на военную службу.
- Скажите, какая щепетильность! - воскликнул Дангр.
- Я не далее как вчера зарегистрировал дарственный акт.
- И сколько у них было?
- Да не слишком много, миллион двести тысяч с чемто. Но вернемся к нашим миллионам.
- Извольте, - сказал самым естестнным тоном Данглар. - Так вам очень спешно нужны эти деньги?
- Очень: завтра у нас кассовая ревизия.
- Завтра! Почему вы это сразу не сказали? До завтра еще целая веч- ность! В котором часу ревизия?
- В два часа.
- Пришлите в полдень, - сказал с улыбкой Данглар.
Бовиль в вет только кивнул головой, теребя свой бумажник.
- Или вот что, - сказал Данглар, - можно сделать лучше.
- Что именно?
- Расписка гра Монте-Кристо - это те же деньги; предъявите эту рас- писку Ротшильду или Лаффиту; они тотчас же ее примут.
- Несмотря на то, что им придется рассчитываться с Римом?
- Разумеется; вы только потеряете тысяч пять-шесть на учете.
Казначей подскочил.
- Ну нет, знаете: я лучше подожду до завтра. Как вы это просто гово- рите!
- Прошу прощения, - сказал Данглар с удивительной наглостью, - я было подумал, что вам нужно покрыть небольшую недостачу.
- Что вы! - воскликнул казначей.
- Это бывает у нас, и тогда приходится идти на жертвы.
- Слава богу, нет, - сказал Бовиль.
В таком случае до завтра; согласны, мой дорогой?
- Хорошо, до завтра; но уж наверное?
- Да вы шутите! Пришлите в полдень, банк дет предупрежден.
- Я приду сам.
- Тем лучше, я буду иметь удовольствие увидеться с вами.
Они пожали друг другу руки.
- Кстати, - сказал Бовиль, - разве вы не будете на похоронах бедной мадемуазель де Вильфор? Я встретил процессию на Бульваре.
- Нет, - отвечал банкир, - я еще немного смешон после этой истории с Бенедетто и прячусь.
- Напрасно; чем вы виноваты?
- Знаете, мой дорогой, когда носишь незапятнанное имя, как мое, ста- новишься щепетилен.
- Все сочувствуют вам, поверьте, и все особенно жалеют вашу дочь.
- Бедная Эжени! - произнес Данглар с глубоким вздохом. - Вы знаете, что она возвращается?
- Нет.
- Увы, к несчастью, это так. На следующий день после скандала она ре- шила уехать с подругой-монахиней; она хочет поискать какой-нибудь стро- гий монастырь в Италии или Испании.
- Это ужасно!
И господин де Бовиль удался, выражая свои соболезнования несчастно- му отцу.
Но едва он вышел, как Данглар с выразительным жестом, о котором могут составить себе едставление только те, кто видел, как Фредерик играет Робер-Макера [61], воскликнул:
- Болван!!!
И, пряча расписку Монте-Кристо в маленький бумажник, добавил:
- Приходи в полдень! В полдень я буду далеко!