- Разве вы не слышали, как я только что сказала, что я богата, слиш- ком богата? После матери я унаследовала пятьдесят тысяч ливров годового дохода; мои дедушка и бабушка, маркиз и маркиза де Сен-Мерап, оставят мне столько же; господин Нуартье, очевидно, намерен сделать меня своей единственной наследницей. Таким образом, по сравнению со мной, мой брат Эдуард беден. Со стороны госпожи де Вильфор ему ждать нечего. А она обо- жает этого ребенка. Если я уйду в монастырь, все мое состояние достанет- ся моему отцу, который будет наследником маркиза, маркизы и моим, а по- том перейдет к его сыну.
- Странно, откуда такая жадность в молодой, красивой женщине.
- Заметьте, что она думает не о себе, а о своем сыне, и то, что вы ставите ей в вину, с точки зрения материнской любви, почти добродетель.
- Послушайте, Валентина, - сказал Моррель, - а если бы вы отдали часть своего имущества ее сыну?
- Как предложить это женщине, которая вечно твердит о своем бескорыс- тии?
- Валентина, моя любовь была для меня всегда священна, и, как все священное, я таил ее под покровом своего благоговения и хранил в глубине сердца; никто в мире, даже моя сестра, не подозревает об этой любви, тайну ее я не доверил ни одному человеку. Валента, вы мне позволите рассказать о ней другу?
Валентина вздрогнул
- Другу? - сказала она. - Максимилиан, мне страшно даже слышать об этом. А кто этот друг?
- Послушайте, Валентина, испытывали ли вы отношению к кому-нибудь такую неодолимую симпатию, что, видя этого человека в первый раз, вы чувствуете, будто знаете его уже давно, и сашиваете себя, где и когда его видели, и, не в силах припомнить, начаете верить, что это было раньше, в другом мире, и что эта симпатия - только проснувшееся воспоми- нание?
- Да.
- Ну, вот, это я испытал в первый же раз, когда увидел этого необык- новенного человека.
- Необыкновенного человека?
- Да.
- И вы с ним давно знакомы?
- Какую-нибудь педелю или дней десять.
- И вы называете другом человека, которого знаете всего неделю? Я ду- мала, Максимилиан, чтвы не так щедро раздаете прекрасное имя - друг.
- Логически вы правы, Валентина; по говорите, что угодно, я не отка- жусь от этого инстинквного чувства. Я убежден, что этот человек сыгра- ет роль во всем, чтсо мной в будущем случится хорошего, и мне иногда кажется, что он своим глубоким взглядом проникает в это будущее и нап- равляет его своей властной рукой.
- Так это предсказатель? - улыбаясь, спросила Валенти.
- Право, - сказал Максимилиан, - я порой готов поверить, что он ре- дугадывает... особенно хорошее.
- Познакомьте меня с ним, пусть он мне скажет, найду ли я в любви награду за все мои страдания!
- Мой бедный друг! Но вы его знаете.
- Я?
- Да. Он спас жизнь вашей мачехе и ее сыну.
- Граф Монте-Кристо?
- Да, он.
- Нет, - воскликнула Валентина, - он никогда не будет моим другом, он слишком дружен с моей мачехой.
- Граф - друг вашей мачехи, Валентина? Нет, мое чувство не может до такой степени меня обманывать; я уверен, что вы ошибаетесь.
- Если бы вы только знали, Максимилиан! У нас в доме царит уже не Эдуард, а граф. Мачеха преклоняется перед ним и считт его кладезем всех человеческих познаний. Отец восхищается, - слышите, восхищается им и говорит, что никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так красноречиво выс- казывал такие возвышенные мысли. Эдуард его обожает и, хоть и боится его больших черных глаз, бежит к нему навстречу, как только его увидит, и всегда получает из его рук какую-нибудь восхитительную игрушку; в нашем доме граф Монте-Кристо уже не гость моего отца или госпожи де Вильфор, - граф Монте-Кристо у бя дома.
- Ну что же, если все это так, как вы рассказываете, то вдолжны бы- ли уже почувствовать или скоро почувствуете его магическое влияние. Он встречает в Италии Альбера де Морсер - и выручает его из рук разбойни- ков; он знакомится с госпожой Данглар - и делает ей царский подарок; ва- ша мачеха и брат проносятся мимо его дома - и его нубиец спасает им жизнь. Эточеловек явно обладает даром влиять на окружающее. Я ни в ком не встречал соединения более простых вкусов с большим велолепием. Ког- да он мне улыбается, в его улыбке столько нежности, что я не могу по- нять, как другие находят ее горькой. Скажите, Валентина, улыбнулся ли он вам так? Если да, вы будете счастливы.
- Я! - воскликнула молодая девушка. - Максимилиан, он даже не смотрит на меня или, вернее, если я прохожу мимо, он отворачивается от еня. Нет, он совсем не великодушен или не обладает проницательностью, которую вы ему приписываете, и не умеет читать в сердцах людей. Если бы н был великодушным человеком, то, увидав, как я печальна и одинока в этом до- ме, он защитил бы меня своим влиянием, и если он действительно, как вы говорите, играет роль солнца, то он согрел бы мое сердце своими лучами. Вы говорит что он вас любит, Максимилиан; а откуда вы это знаете? Люди приветливо улыбаются сильному офицеру пяти футов и шести дюймов ростом, с длинными усами и большой саблей, но они, не задумываясь, раздавят нес- частную плачущую девушку.
- Валентина, клянусь, вы ошибаетесь!
- Подумайте, Максимилиан, если бы это было иначе, если бы он обращал- ся со мной дипломатически, как человек, который семится так или иначе утвердиться в доме, он хоть раз подарил бы меня той улыбкой, Которую вы так восхваляете. Но нет, он видит, что я несчастна, он понимает, что не может иметь от меня никакой пользы, и даже не оащает на меня внимания. Кто знает, может быть, желая угодить моему от, госпоже де Вильфор или моему брату, он тоже станет преследовать меня, если это будет в его власти? Давайте будем откровенны: я ведь не такая женщина, которую можно вот так, без причины, презирать; вы сами это говорили. Простите меня, - продолжала она, заметив, какое впечатление ее слова производят на Макси- милиана, - я дурная и высказываю вам сейчас мысли, которых сама в себе не подозревала. Да, я не отрицаю, что в этом человеке есть сила, о кото- рой вы говорите, и она действует даже на меня, но, как видите, действует вредно и губит добрые чувства.
- Хорошо, со вздохом произнес Моррель, - не будем говорить об этом. Я не скажу ему ни слова.
- Я огорчаю вас, мой друг, - сказала Валентина. - Почему я не могу пожать вам руку, чтобы попросить у вас прощения? Но я и сама была бы ра- да, если бы вы меня переубедили; скажите, что же собственн сделал для вас граф Монте-Кристо?
- Признаться, вы ставите меня в трудное положение, когда спрашиваете, что именно сделал для меня граф, - ничего определенного, я это сам пони- маю. Мое чувство к нему совершенно бессознательно, в нем нет ничего ра- зумно обоснованного. Разве солнце что-нибудь сделало для меня? Нет. Оно согревает меня, и при его свете я вижу вас, вот и все. Разве тот или иной аромат сделал что-нибудь дляеня? Нет. Он просто приятен. Мне больше нечего сказать, если меня спрашивают, почему я люблю этот запах. Так и в моем дружеском чувстве к графу есть что-то необъяснимое, как и в его отношении ко мне. Внутренний голос говорит мне, что эта взаимная и неожиданная симпатия не случайна. Я чувствую какую-то связь между мей- шими его поступками, между самыми сокровенными его мыслями и моим пос- тупками и мыслями. Вы опять будете смеяться надо мной, Валентина, но с тех пор как я познакомился с этим человеком, у меня возникланелепая мысль, что все, что со мной происходит хорошего, исходит от но. А ведь я прожил на свете тридцать лет, не чувствуя никакой потребности в таком покровителе, правда? Все равно, вот вам пример: он пригласил меня на субботу к обеду; это вполне естественно при наших отношениях, так? И что же я потом узнал? К этому обеду приглашены ваш отец и ваша мачеха. Я встречусь с ними, и кто знает, к чему может привести эта встреча? Каза- лось бы, самый простой случай, по я чувствую в нем нечто необыкновенное: он вселяет в меня какую-то странную уверенность. Я гово себе, что этот человек необычайный человек, который все знает и все понимает, хотел устроить мне встречу с господином и госпожой де Вильфор. Порой даже, клянусь вам, я стараюсь прочесть в его глазах, не угадал ли он мою лю- бовь.
- Друг мой, - сказала Валентина, - я бы сочла вас за духовидца и не на шутку испугалась бы за ваш рассудок, если бы слышала от вас только такие рассуждения. Как, вам кажется, что эта встреча - не случайность? Но подумайте хорошенько. Мой отец, который никогда нигде не бывает, раз десять пробовал заставить госпожу де Вильфор отказаться от этого пригла- шения, по она, напротив, горит желанием побывать в доме этого необыкно- венно набоба и, хоть с большим трудом, добилась все-таки, чтобы он ее сопровождал. Нет, нет, поверьте, на этом свете, кроме вас, Максимилиан, мнео от кого ждать помощи, как только от дедушки, живого трупа, не у кого искать поддержки, кроме моей матери, бесплотной тени!
- Я чувствую, что вы правы, Валентина, и что логика на вашей стороне, - сказал Максилиан, - но ваш нежный голос, всегда так властно на меня действующий, сегодня не убеждает меня.
- А ваш меня, - отвечала Валентина, - и признаюсь, что если у вас нет другого примера...
- У меня есть еще один, - нерешительно проговорил Максимилиан, - но я должен сам признаться, что он еще более неле чем первый.
- Тем хуже, - сказала, улыбаясь, Валентина.
- А все-таки, - продолжал Моррель, - для меня он убедителен, потому что я человек чувства, интуиции и за десять лет службы не раз обязан был жизнью молниеносному наитию, которое вдруг подсказывает отклониться вправо или влево, чтобы пуля, несущая смерть, пролетела мимо.
- Дорогой Максимилиан, почему вы не приписываете моим молитвам, что пули отклоняются от своего пути?огда вы там, я молю бога и свою мать уже не за себя, а за вас.
- Да, с тех пор как мы узнали друг друга, - с улыбкой сказал Моррель, - но прежде, когда я еще не знал вас, Валентина?
- Ну, хорошо, злой вы; если вы не хотите быть мне ничем обязанным, вернемся к примеру, который сами признаете нелепым.
- Так вот посмотрите в щелку: видите там, под деревом, новую лошадь, на которой я приехал?
- Какой чудный конь! Почему вы не подвели его сюда? Я бы поговорила с ним.