Все сели - вернее, женщины сели в кружок, тогда как мужчины, более равнодушные к "энергичному стилю", как говорил Буало, обменивались заме- чаниями по поводу лихорадочного возбуждения Андреа, внимательной сосре- доточенности Данглара, незмутимости Эжени и той легкомысленной весе- лости, с которой баронесса относилась к этому важному делу.
Договор был прочитан при всеобщем молчании. Но как только чтение было окончено, в гостиных снова поднялся гул голосов, вдвое громче прежнего. Эти огромные суммы, эти миллионы, которыми блистало будущее молодой че- ты, и в довершение всего устроенная в особой комнате выставка приданого и бриллиантов невесты, поразили вообжение завистливой толпы.
В глазах молодых людей красота мадемуазель Данглар возросла вдвое, и в этот миг она для них затмевала солнце.
Что касается женщин, то они, разумеется, хоть и завидовали миллионам, но считали, что их собственная красотв них не нуждается.
Андреа, окруженный друзьями, осыпаемый поздравниями и льстивыми ре- чами, начинавший и сам верить в действительность этого сна, почти поте- рял голову.
Нотариус торжественно взял в руку перо, поднял его над головой и ска- зал:
- Господа, приступим к подписанию договора.
Первым должен был подписать барон, затем уполномоченный Кавалькан- ти-отца, затем баронесса, затем брачащиеся, как принято выражаться на том отвратительном языке, которым исписывается гербов бумага.
Барон взял перо и подписал; вслед за ним уполномоченный.
Баронесса подошла к столу под руку с г-жой де Вильфор.
- Друг мой, - сказала она мужу, беря в руки перо, -акая досада. Не- ожиданный случай, имеющий отношение к убийству и огрлению, жертвой ко- торого едва не стал граф Монте-Кристо, лишил нас присутствия господина де Вильфор.
- Ах, боже мой! - сказал Данглар таким же тоном, каким сказал бы: "Вот уже мне все равно!"
- Боюсь, сказал, подходя к ним, Монте-Кристо, - не являюсь ли я не- вольной причиной этого отсутствия.
- Вы, граф? Каким образом? - сказала, подписывая, г-жа Данглар. - Ес- ли так, берегитесь, я вам этого никогда не прощу.
Андреа насторожился.
- Но право, я здесь ни при чем, - сказал граф, - и я докажу вам это.
Все обратились в слух: Монте-Кристо собирался говорить, а это бывало не часто.
- Вы, вероятно, помните, - сказал граф среди всеобщего молчания, - что именно у меня в доме умер этот несчастный, который забрался ко мне, чтобы меня ограбить, и, выходя от меня, был убит, как предполагают, сво- им сообщником?
- Да, - сказал Данглар.
- Чтобы оказать ему помощь, его раздели, а его одежду бросили в угол, где ее и подрали следственные власти; они взяли куртку и штаны, но за- были жилет.
Андреа заметно побледнел и стал подбираться ближе к двери; он видел, что на горизонте появилась туча, и опасался, что она сулит бурю.
- И вот сегодня этот злополучный жилет нашелся, весь покрытый кровью и разрезанный против сердца.
Дамы вскриули, и иные из них уже приготовились упасть в обморок.
- Мне его принесли. Никто не мог догадаться, откуда взялась эта тряп- ка; мне единственному пришло в голову, что это, по всей вероятности, жи- лет убитого. Вдруг мой камердинер, осторожно и с отвращением исследуя эту зловещую реликвию, нащупал в кармане бумажку и вытащил ее оттуда; это оказалось письмо, адресованное - кому бы вы думали? Вам, барон.
- Мне? - воскликнул Данглар.
- Да, представьте, вам; мне удалось разобрать ваше имя, сквозь кровь, которой эта записка ба запачкана, - отвечал Монте-Кристо среди возгла- сов изумления.
-о каким же образом это могло помешать господину де Вильфор прие- хать? - спросила, с беспокойством глядя на мужа, г-жа Данглар.
- Очень прошу, сударыня, - отвечал Монте-Кристо, - этот жилети это письмо являются тем, что называется уликой; я отослал и то и другое гос- подину королевскому прокурору. Вы понимаете, дорогой барон, в уголовных делах всего правильнее действовать законным подком; быть может, здесь кроется какой-нибудь преступный умысел против вас.
Андреа пристально посмотрел на Монте-Кристо и скрылся во вторуюгос- тиную.
- Очень возможно, - сказал Данглар, - ведь, кажется, этот убитый - бывший каторжник?
- Да, - отвечал граф, - это бывший каторжник, по имени Кадрусс.
Данглар слегка побледнел; Андреа выбрался из второй гостиной и пере- шел в переднюю.
- Но что же вы не подписываете? - сказал МонтеКристо. - Я вижу, мой рассказ всех взволновал, и я смиренно прошу за это ощения у вас, баро- несса, и у мадемуазель Данглар.
Баронесса, только что подписавшая договор, передала перо нотариусу.
- Князь Кавальканти, - сказал нотариус, - князь Кавальканти, где же вы!
- Андреа, Андреа! - крикнуло несколько молодых людей, которые уже настолько сдружились со знатным итальянцем, что называли его по имени.
- Позовите же князя, доложите ему, что его ждут для подписи! - крик- нул Данглар одному из лакеев.
Но в ту же самую минуту толпа гостей в ужасе хлынула в парадную гос- тиную, словно в комнате появилось страшное чудовище, quaerens quern devorel [60].
И в самом деле, было от чего попятиться, испугаться, закричать.
Жандармский офицер, расставив у дверей каждой гостиной по два жандар- ма, направлялся к Данглару, предшествуемый полицейским комиссаром в шар- фе.
Госпожа Данглар вскрикнула и лишилась чувств.
Данглар, который испугался за себя (у некоторых людей совесть никогда не бывает вполне спокойной), явил своим гостям искаженное страхом лицо.
- Чтвам угодно, сударь? - спросил Монте-Кристо, делая шаг навстречу комиссару.
- Кого из вас, господа, - спросил полицейский комиссар, не отвечая графу, - зовут Андреа Кавальканти?
Единый крик изумления огласилостиную.
Стали искать; стали спрашивать.
- Но кто же он такой, этот Андреа Кавальканти? - спросил окончательно растерявшийся нглар.
- Беглый каторжник из Тулона.
- А какое преступление он совершил?
- Он обвиняется в том, - заявил комиссар невозмутимым голосом, что убил некоего Кадрусса, своего товарища по каторге, когда тот выходил из дома графа МонтеКристо.
Монте-Кристо бросил быстрый взгляд вокруг себя.
Андреа исчез.
XX. ДОРОГА В БЕЛЬГИЮ
Тотчас же после замешательства, которое вызвало в доме Данглара нео- жиданное появление жандармского офицера и последовавшее за этим разобла- чение, просторный особняк опустел с такой быстротой, как если бы среди присутствующих появилась чума или холера; через все двери, по всем лест- ницам устремились гости, спеша удалиться или, вернее, сбежать; это был один из тех случаев, когда люди и не пытаются говорить банальные лова утешения, которые при больших катастрофах так тягостно выслушивать из уст даже лучших друзей.
Во всем доме остались только сам Данглар, которызаперся у себя в кабинете и давал показания жандармскому офицеру; перепуганная г-жа Данг- лар, в знакомом нам будуаре; и Эжени, которая с гордым и презрительным видом удалилась в свою комнату вместе со своей неразлучной подругой Луи- зой д'Армильи.
Что касается многочисленных слуг, еще более многочисленных в этот ве- чер, чем обычно, так как, по случаю торжественного дня, были наняты мо- роженщики, повара и метрдотели из Кафе-де-Пари, то, обратив на хозяев весь свой гнев за то, что они считали для себя оскорблением, они толпи- лись в буфетной, в кухнях, в людских и очень мало интересовались своими обязанностями, исполнение которых, впрочем, само собою прервалось.
Среди всех этихазличных людей, взволнованных самыми разнообразными чувствами, только двое заслуживают нашего внимания: это Эжени Данглар и Луиза д'Армильи. Невеста, как мы уже сказали, удалилась с гордым и през- рительным видом, походкой оскорбленной королевы, в сопровождении подру- ги, гораздо более взволнованной, чем она сама. Придя к себе в комнату, Эжени заперла дверь на кл, а Луиза бросилась в кресло.
- О боже мой, какой ужас! - сказала а. - Кто бы мог подумать? Анд- реа Кавальканти обманщик... убийца... беглый каторжник!..
Губы Эжени искривились насмешливой улыбкой.
- Право, меня преследует какой-то рок, - сказала она. - Избавиться от Морсера, чтобы налететь на Кавальканти!
- Как ты можешь их равнять, Эжени?
- Молчи, все мужчины подлецы, и я счастлива, что могу не только нена- видеть их; теперь я их презираю.
- Что мы будем делать? - спросила Луиза.
- Что делат
- Да.
- То, что собирались сделать через три дня. - Мы уедем.
- Ты все-таки хочешь уехать, хотя свадьбы не будет?
- Слушай, Луиза. Я ненавижу эту светскую жизнь, размеренную, расчер- ченную, разграфленную, как наша нотная бумага. К чему я всегда стреми- лась, о чем мечтала - это о жизни артистки, о жизни свободной, независи- мой, где надеешься только на себя, и только себе обязана отчетом. Оста- ваться здесь? Для чего? Чтобы через месяц меня опять стали выдавать за- муж? За кого? Может быть, за Дебрэ? Об этом одно время поговаривали. Нет, Луиза, нет; то, что произошло сегодня, послужит мне оправданием; я его не искала, я его не просила; сам бог мне его посылает, и я его при- ветствую.
- Какая ты сильная и храбрая! - сказала хрупкая белокурая девушка своей черноволосой подруге.
- Разве ты меня не знала? Ну, вот что, Луиза, поговорим о наших де- лах. Дорожная карета...
- К счастью, уже три дня как куплена.
- Ты велела ее доставить на место?
- Да.
- А наш паспор
- Вот он!
Эжени с обычным хладнокровием развернула документ и очла: "Господин Леон д'Армильи, двадцать лет, художник, волосы черные, глаза черные, пу- тешествует вместе с сестрой".
- Чудесно! Каким образом ты достала паспорт?
- Когда я просила графа Монте-Кристо дать мне рекомендательные письма к директорам театров в Риме и Неаполе, я сказала ему, что боюсь ехать в женском платье; он вполне согласия со мной и взялся достать мне мужс- кой паспорт; через два дня я его получила и сама приписала: "Путешеству- ет вместе с сестрой".
- Таким образом, - весело сказа Эжени, - нам остается только уло- жить вещи; вместо того чтобы уехать в вечер свадьбы, мы уедем в вечер подписания договора, только и всего.