- Но, может быть, у этой ненависти есть какая-нибудь причина? - спро- сил Монте-Кристо.
- Бог мой, откуда же это можно знать?
- Мет быть, политическая антипатия?
- Действительно, мой отец и отец господина д'Эпине жили в бурное вре- мя; я видел лишь последние дни его, - сказал Вильфор.
- Ваш отец, кажется, был бонапартист? - спросил Монте-Кристо. - Мне помнится, вы говорили что-то в этом роде.
- Мой отецыл прежде всего якобинец, - возразил Вильфор, забыв в своем волнеи о всякой осторожности, - и тога сенатора, накинутая на его плечиаполеоном, изменила лишь его наряд, но не его самого. Когда мой отец участвовал в заговорах, он делал это не из любви к императору, а из невисти к Бурбонам; самое страшное в нем было то, что он никогда не сражался за неосуществимые утопии, а всегда лишь за действительно возможное, и при этом следовал ужасной теории монтаньяров, которые не останавливались ни перед чем, чтобы достигнуть своей цели.
- Ну, вот видите, - сказал Монте-Кристо, - в этом все дело. Нуартье и д'Эпине столкнулись на политической почве. Хотя генерал д'Эпине и служил в войсках Наполеона, но он в душе был роялистом, правда? Ведь это тот самый, что был убит однажды ночью, при выходе из бонапартистского клуба, куда его завлекли в надежде найти нем собрата?
Вильфор почти с ужасом взглянул на графа.
- Я ошибсь? - спросил Монте-Кристо.
- Напротив, - сказала г-жа де Вильфор, - это так и есть; и именно по- этому мой муж, желая изгладить всякое восминание о былой вражде, решил соединить любовью двух детей, отцы которых ненавидели друг друга.
- Превосходная мысль! - сказал Монте-Кристо. - Мысль, исполненная ми- лосердия; свет должен рукоплескать ей. В самом деле, было бы прекрасно, если бы мадемуазель Нуартье де Вильфор стала называться госпожой Франц д'Эпине.
Вильфор вздрогнул и посмотрел на Монте-Кристо, как бы желая прочесть в глубине его сердца намерение, которое продиктовало ему эти слова.
Но на губах графа играла обычная приветливая улыбка; и на этот раз королевский прокурор, неотря на всю свою проницательность, опять не увидел ничего, кроме олочки.
- Поэтому, - продолжал Вильфор, - хотя утрата состояни деда и большое несчастье для Валентины, я всетаки не думаю, чтобы это могло расстроить ее брак. Я не думаю, чтобы господина д'Эпине моа смутить эта денежная потеря; он увидит, что я, пожалуй, стою больше этой суммы, я, жертвующий ею ради того, чтобы сдержать свое слово; он примет так в расчет, что Валентина и без того унаследовала после матери большое сос- тояние; оно находится в распоряжении маркиза и маркизы де СенМеран, ее деда и бабки с материнской стороны, а они оба ее нежно любят.
- И они заслуживают того, чтобы их любили и за ними ухаживали т же, как это делает Валентина по отношению к господину Нуартье, - скала г-жа де Вильфор. - Впрочем, не позже чем через месяц они приедут в Па- риж, и Валентине после такого оскорбления не к чему будет вечно сидеть с Нуартье, как она сидела до сих пор.
Граф благосклонно внимал нестройным голосам оскорбнного самолюбия и обманутой корысти.
- Я заранее прошу вас простить мне то, что я скажу, - заметил Мон- те-Кристо после краткого молчания, - но мне кажется, что если господин Нуартье и лишает наследства мадемуазель де Вильфор, виновную в том, что она хочет выйти замуж за человека, отца которого он ненавидел, то он не может сделать подобного упрека нашему милому Эдуарду.
- Ведь правда, граф- воскликнула г-жа де Вильфор с непередаваемым выражением. - Правда, это несправедливо, чудовищно несправедливо? Бедный Эдуард такой же внук господина Нуартье, как и Валентина, а между тем, если бы она не выходила замуж за Франца д'Эпине, Нуартье оставил бы ей все свое состояние. Наконец, Эдуард - носить родового имени, и все же Валентина, даже если дед лишит ее наследства, окажется втрое богаче, чем он.
Монте-Кристо не произносил ни слова и только внимательно слушал.
- Знаете, граф, - сказал Вильфор, - не будем больше говорить об этих семейных неурядицах. Да, правда, мое состояние пойдет на увеличение до- ходов бедных, а в наше время они-то и являются настоящими богачами. Да, мой отец лишил меня законных надежд, и притом без всякой моей вины; но я поступлю, как человек здравомыслящий, как человек благородный. Я обещал господину д'Эпине доды с этого капитала - и он их получит, даже если мне ради этого придется пойти на самые тяжкие лишения.
- А все-таки, - возразила г-жа де Вильфор, неотступно возвращаясь к преследовавшей ее мысли, - может быть, лучше посвятить д'Эпине в эту неприятную историю, чтобы он сам возвратил данное ему слово?
- Это было бы большим несчастьем! - воскликнул Вильфор.
- Большим несчастьем? - пересприл Монте-Кристо.
- Разумеется, - сказал несколько спокойнее Вильфор, - расстроившийся, даже из-за денежных недоразумений, брак бросает тень на невесту; кроме того, всякие старые слухи, которым я хотел положит конец, возникнут снова. Но нет, этого не будет. Господин д'Эпине, если он честный чело- век, сочтет себя еще более связанным тем, что Валентина лишена нас- ледства, иначе вышло бы, что им руководила только алчность; нет, этого не может быть.
- Я думаю так же, - сказал Монте-Крио, пристально глядя на г-жу Вильфор, - будь я настолько другом господина де Вильфор, чтобы иметь право давать советы, я сказал бы: так как Франц д'Эпине должен, по-види- мому, скоро вернуться, надо повести это дело так, чтобы оно уже не могло расстроиться; словом, я бы начал борьбу, которая может окончиться только к чести господина де Вильфор.
Этот последний встал, видимо очень обрадованный; жена его слегка поб- леднела.
- Отлично, - сказал Вильфор, - именно это я хотел услышать, и я вос- пользуюсь вашим советом, - добавил он, подавая руку Монте-Кристо. - Итак, прошу всех в этом доме считать, что то, что здесь произошло сегод- ня, не имеет никакогзначения: наши планы остаются неизменными.
- Сударь, - сказал граф, - смею вас уверить, что как бы ни был несп- раведлив свет, он оценит вашу решимость; ваши друзья будут гордиться ва- ми, а господин д'Эпине, даже если бы ему пришлось взять мадемуазель де Вильфор без всякогприданого, хотя это и не так, будет счастлив всту- пить в семью, где умеют подняться до такого самопожертвования, чтобы сдержать свое слово и исполнить свой долг.
С этими словами граф встал и собрался уходить.
- Вы нас покидаете, граф? - сказала г-жа де Вильфор.
- Я принужден это сделать, сударыня, я заехал только напомнить вам ваше обещание быть у меня в субботу.
- Неужели вы могли думать, что мы забудем?
- Вы слишком добры, сударыня, господин де Вильфор занят такими важны- ми и подчас неотложными делами...
- Мой муж дал слово, граф - сказала г-жа де Вильфор, - а вы могли убедиться, что он верен ему даже в том случае, когда он многое теряет от этого, здесь же он может быть только в выигрыш
- Обед состоится в вашем доме на Елисейских Полях? - спросил Вильфор.
- Нет, - отвечал Монте-Кристо, - тем ценнее ваша самоотверженность: это будет за городом.
- За городом?
- Да.
- Где же? В окресостях Парижа?
- У самых ворот, полчаса езды от заставы: в Отейле.
- В Отейле! - воскликнул Вильфор. - Да, правда, жена говорила мне, что вы живете в Отейле, ей ведь оказали помощь в вашем доме. А в каком месте Отейля?
- На улице Фонтен.
- На улице Фонтен? - продолжал Вильфор сдавленным голосом. - Какой номер?
- Двадцать восемь.
- Такто вам продали дом маркиза де Сен-Меран? - воскликнул Вильфор.
- Маркиза дСен-Меран? - спросил Монте-Кристо. - Разве этот дом при- надлежал маркизу де СенМеран?
- Да, - отвечала г-жа де Вильфор, - и можете себе представить, граф, какая странность...
- Что именно?
- Вы согласны, что это прелестный дом, не правда ли?
- Очаровательный.
- А мой муж никогда не соглашался поселиться в нем.
- Право, сударь, - сказал Монте-Кристо, - это предубеждение, которого я нмогу понять.
- Я не люблю Отейля, - с усилием ответил королевский прокурор.
- Но, надеюсь, я не буду столь несчастлив, - с беспокойство сказал Монте-Кристо, - чтобы эта антипатия лишила меня удовольствия видеть вас у себя.
- Нет, граф... я надеюсь... поверьте, я сделаю все возможное, - про- бормотал Вильфор.
- Нет, я не принимаю никаких отговорок, - отвечал Монте-Кристо. - В субботу, в шесть часов, я жду вас, и если вы не приедете, то, знаете, я могу подумать... что с этим домом, уже двадцать лет необитаемым, связа нечто зловещее, какая-нибудь кровавая легенда.
- Я приеду, граф, приеду, - поспешно заявил Вильфор.
- Благодарю вас, - сказал Монте-Крио. - А теперь разрешите откла- няться.
- В самом деле, граф, вы сказали, что принуждены покинуть нас, - ска- зала г-жа де Вильфор, - и даже как будто собирались сказать, почему именно, но как раз заговорили о другом.
- Право, сударыня, - сказал Монте-Кристо, - я боюсь сознаться вам, куда я еду.
- Все равно, скажите.
- Я, как настоящий ротозей, собираюсь поехать посмотреть на одну вещь, о которой я нередко мечтал целыми часами.
- Что же это такое?
- Телеграф.
- Телеграф? - повторила г-жа де Вильфор.
- Да, телеграф. Мне иногда приходилось, в яркий день, видеть на краю дороги, на пригорке, эти вздымающиеся кверху черные суставчатые руки, похожие на лапы огромного жука, и, уверяю вас, я всегда глядел на них с волнением. Я думал о том, что эти странные знаки, так четко рассекающие воздух и передающие за триста лье неведомую волю человека, сидящего за столом, другому человеку, сидящему в кон линии за другим столом, выри- совываются на серых тучах или голубом небе только силою желания этого всемогущего властелина; и я думал о духах, сильфах, гномах - словом, о тайных силах, - и смеялся. Но у меня никогда не являлось желания поближе рассмотреть этих огромных насекомых с белым брюшком и тощими черными ла- пами, потому что я боялся найти под их каменными крыльями маленькое че- ловеческое существо, очень важное, очень педантичное, напичканное наука- ми, каббалистикой или колдовством. Но в одно прекрасное утро я узнал, что всяким телеграфом управляет несчастный служака, получающий в год ты- сячу двести франков и созерцающий целый день не небо, как астроном, не воду, как рыболов, не пейзаж, как праздный гуляка, а такое же насекомое с белым брюшком и черными лапами, своего корреспондента,аходящегося за четыре или пять лье от него. Тогда мне стало любопытно посмотреть вблизи на эту живую колку, на то, как она из глубины своего кокона играет с соседней куколкой, дергая одну веревочкза другой.