На пороге кабинета стоял министр полиции, бледный, трепещущий; взгляд его блуждал, словно сознание покидало его. Вильфор хотел удалиться, но де Блак удержал его за руку.
XI. КОРСИКАНСКИЙ ЛЮДОЕД
Людовик XVIII, увидав отчаянное лицо министра полиции, с силой от- толкнул стол, за которым сидел.
- Что с вами, барон? - воскликнул он. - Почему вы в таком смятении? Неужели из-за догадок герцога Блакаса, которые подтверждает господин де Вильфор?
Герцог тоже быстро подошел к барону, но страх придворного пересилил злорадство государственного деятеля: в самом деле, положение было тако- во, что несравненно лучше было самому оказаться посрамленным, чем видеть посрамленным министра полиции.
- Ваше величество... - пролепетал барон.
- Говорите! - сказал король.
Тогдаинистр полиции, уступая чувству отчаяния, бросился на колени перед довиком XVIII, который отступил назад и нахмурил брови.
- Заговорите вы или нет? - спросил он.
- Ах, ваше величество! Какое несчастье! Что мне делать? Я безутешен!
- Милостивый государь, - сказал Людовик XVIII, - я вам приказываю го- ворить.
- Ваше величество, узурпатор покинул остров Эльба адцать восьмого февраля и пристал к берегу первого марта.
- Где? - быстро спросил король.
- Во Франции, ваше величество, в маленькой гавани близ Антиб, в зали- ве Жуан.
- Первого марта узурпатор высадся во Франции близ Антиб, в заливе Жуан, в двухстах пятидесяти лье от Парижа, а вы узнали об этом только нынче, третьего марта!.. Нет, милостивый государь, этого не может быть; либо вас обманули, либо вы сошли с ума.
- Увы, ваше величество, это совершенная правда!
Людовик XVIII задрожал от гнева и страха и порывисто вскочил, словно неожиданный удар поразил его вдруг в самое серд.
- Во Франции! - закричал он. - Узурпатор во Франции! Стало быть за этим человеком не следили? Или, почем знать, были с ним заодно?
- Сир, - воскликнул герцог Блакас, - такого человека, как барон Данд- ре, нельзя обвинять в измене! Ваше величество, все мы были слепы, и ми- нистр полиции поддался общему ослеплению, вот и все!
- Однако... - начал Вильфор, но вдруг осекся, - простите великодушно, ваше величество, - сказал он с поклоном. - Мое усердие увлекло меня; прошу ваше величество простить меня.
- Говорите, сударь, говорите смело, - сказал король. - Вы один преду- ведомили нас о несчастье; помогите нам найти средство отразить его.
- Ваше величество, узурпара на юге ненавидят; полагаю, что если он решится идти через юг, то легкбудет поднять против него Прованс и Лан- гедок.
- Верно, - сказал министр, - но он идет через Гап и Систерон.
- Идет! - прервал король. Стало быть, он идет на Париж?
Министр полиции не ответил ничего, что было равносильно признанию.
- А Дофине? - спросил король, обращаясь к Вильфору. - Можно ли, по-вашему, и эту провинцию поднять, как Прованс?
- Мне горько говорить вашему величеству жестокую правду, настрое- ние в Дофине много хуже, чем в Провансе и в Лангедоке. Горцы - бонапар- тисты, ваше величество.
- Он был хорошо осведомлен, - прошептал король. - А сколько у него войска?
- Не знаю, ваше величество, - отвечал министр полиции.
- Как не знаете? Вы забыли справиться об этом? Правда, это не столь важно, - прибавил король с убийственной улыбкой.
- Ваше величество, я не мог об этом справиться; депеша ообщает только о высадке узурпатора и о пути, по которому он идет.
- А как вы получили депешу? - спросил король.
Министр опустил голову и покраснел, как рак.
- По телеграфу, ваше величество.
Людовик XVIII сделал шаг вперед и скрестил руки на груди, как Наполе- он.
- Итак, - сказал он, побледнев от гнева, - семь союзных армий ниспро- вергли этого человека; чудом возвратился я на престол моих предков после двадцатипятилетнего изгнания; все эти двадцать пять лет я изучал, обду- мывал, узнавал людей и дела той Франции, котоя была мне обещана, - и для чего? Для того чтобы в ту минуту, когда я достиг цели моих желаний, сила, которую я держал в руках, разразилась громом и разбила меня!
- Ваше величество, это рок, - пробормотал министр, чувствуя, что та- кое брем невесомое для судьбы, достаточно, чтобы раздавить человека.
- Стало быть, то, что говорили про нас ваши враги, справедливо: мы ничему не научились, ничего не забыли! Если бы меня предали, как его, я мог бы еще утешиться. Но быть среди людей, которых я осыпал честями, которые должны бы беречь меня больше, чем самих себя, ибо мое счастье - их счастье: до меня они были ним, после меня опять будут ничем - и по- гибнуть из-за их беспомощност их глупости! Да, милостивый государь, вы правы, это - рок!
Минист не смея поднять голову, слушал эту грозную отповедь. Блакас отирал пот с лица; Вильфор внутренне улыбался, чувствуя, что значение его возрастает.
- Пасть, - продолжал Людовик XVIII, который с первого взглядазмерил глубину пропасти, разверзшейся перед монархией, - пасть и узна о своем падении по телеграфу! Мне было бы легче взойти на эшафот, как мой брат, Людовик XVI, чем спускаться по тюильрийской лестнице под бичом насме- шек... Вы не знаете, милостивый государь, что значит во Франции стать посмешищем, а между тем вам следовало это знать.
- Ваше величество, - бормотал министр, - пощадите!..
- Подойдите, господин де Вильфор, - продолжал король, обращаясь к мо- лодому человеку, который неподвижно стоял поодаль, следя за разговором, который касался судьбы целого государства, - подойдите и скажите ему, что можно было ать наперед все то, чего он не знал.
- Ваше величество, физически невозможно было предугадать замыслы, ко- торые узурпатор скрывал решительно от всех.
- Физически невозжно! Какой веский довод! К сожалению, веские дово- ды то же, что и люди с весом, я узнаю им цену. Министру, имеющему в сво- ем распоряжении целее управление, департаменты, агентов, сыщиков, шпио- нов и секретный фонд в полтора миллиона франков, невозможно знать, что делается в шестидесяти милях от берегов Франции? Вот молодей человек, у которого не было ни одного из этих средств, и он, проой судейский чи- новник, знал больше, чем вы со всей вашей полицией, и он спас бы мою ко- рону, если бы имел право, как вы, распоряжаться телеграфом.
Взгляд министра полиции с выражением глубочайшей досады обратся на Вильфора, который склонил голову со скромностью победителя.
- Про вас я не говорю, Блакас, - продолжал король, - если вы ничего и не открыли, то по крайней мере были настолько умны, что упорствовали в своих подозрениях; другой, может быть, отнесся бы к сообщению господина де Вильфора, как к пустякам, или подумал бы, что оно внушено корыстным честолюбием.
Это был намек на те слова, которые министр полиции с такой уверен- ностью произнес час тому назад.
Вильфор понял игру короля. Другой, может быть,поенный успехом, дал бы увлечь себя похвалами; но он боялся нажить смертельного врага в ми- нистре полиции, хотя и чувствовал, что тог погиб безвозвратно. Однако министр, не умевший, в дележе власти, предугадать замыслы Наполеона, мог, в судорогах своей агонии, проникнуть в тайну Вильфора: Для этого ему стоило только допросить Дантеса. Поэтому, вместе того чтобы дить министра, он пришел ему на помощь.
- Ваше величество, - сказалильфор, - стремительность событий дока- зывает, что только бог, посл бурю, мог остановить их. То, что вашему величеству угодно приписывать моей проницательности, всего-навсего до случая; я только воспользовался этим случаем как преданный слуга. Не це- ните меня выше, чем я заслуживаю, сир, чтобы потом не разочароваться в шем первом впечатлении.
Министр полиции поблагодарил Вильфора асноречивым взглядом, а Вильфор понял, что успел в своем намерении не утратив благодарности короля, приобрел друга, на которого в случае нужды мог надеяться.
- Пусть будет так, - сказал король. - А теперь, господа, - одолжал он, обращаясь к де Блакасу и министру полиции, - вы мне более не нужны, можете идти... То, что теперь остается делать, относится к ведению воен- ного министра.
- К счастью, - сказал герцог, - мы можем надеяться на армию: вашему величеству известно, что все донесения свидетельствуют об ее преданности вашей короне.
- Не говорите мне о донесениях; теперь я знаю, как им можно верить. Да, кстати о донесениях, барон: какие новости об улице Сен-Жак?
- Об улице Сен-Жак! - невольно воскликнул Вильфор, но тотчас спохва- тился: - Простите, сир, преданность вашему величеству то и дело застав- ляет меня забывать, - не о моем уважении, оно слишком глубоко запечатле- но в моем сердце, - но о правилах этикета.
- Прошу вас, - отвечал король, - сегодня вы приобрели право спраши- вать.
- Сир, - начал министр полиции, - я как раз хотел доложить сегодня вашему величеству о новых сведениях, собранных по этому делу, но внима- ние вашего величества было отвлече грозным событием в заливе Жуан; те- перь эти сведения уже не могут представлять для вашего величества ника- кого интереса.
- Напротив, - отвечал король, - это дело имеет, мне кажется, прямую связь с тем, которое теперь занимает нас, и смть генерала Кенель, мо- жет быть, наведет нас на след большого внутреннего заговора.
Услышав имя Кенель, Вильфор вздрогнул.
- Действительно, ваше величество, - продолжал министр полиции, - судя по всему, это не самоубийство, как полагали сначала, а убийство. Генерал Кенель, по-видимому, исчез по выходе из бонапартистского клуба. Какой-то неизвестный приходил к нему в то утро и назначил ему свидание на улице Сен-Жак. К сожалению, камердинер, который причесывал генерала, когда незнакомца ввели в кабинет, и слышал, как он назначил свидание на улице Сен-Жак, не запомнил номера дома.
Пока министр полиции сообщал королю эти сведения, Вильфор, ловивший каждое слово, то краснел, то бледнел.
Король повернулся к нему:
- Не думаете ли вы, господин де Вильфор, что генерал Кенель, которого почитали приверженцем узурпатора, между тем как на самом деле он был всецело предан мне, мог погибнуть от руки бонапартистов?
- Это возможно, ваше величество; но неужели больше ничего не извест- но?