- Бегитесь, отец; когда придет наша очередь, мы будем безжалостны.
- Я вас не понимаю.
- Вы рассчитываете на возвращение узурпатора?
- Некрою.
- Вы ошибаетесь, он не сделает и десяти лье в глубь Франции; его выс- ледят, догонят и затравят, как дикого зверя.
- Дорогой друг, император сейчас на пути в Гренобль; десятого или двенадцатою он будет в Лионе, а двадцатого или двадцать пятого в Париже.
- Население подымется...
- Чтобы приветствовать его.
- У го горсточка людей, а против него вышлют целые армии.
- Которые с кликами проводят его до столицы; поверьте мне, Жерар, вы еще ребенок; вам кажется, что вы все знаете, когда телеграф, через три дня после высадк сообщает вам: "Узурпатор высадился в Каннах с горстью людей, за ним выслана погоня". Но где он? Что он делает? Вы ничего не знаете. Вы только знаете, что выслана погоня. И так за ним будут гнаться до самого Парижа без единого выстрела.
- Гренобль и Лион - роялистские города, они воздвигнут перед ним неп- реодолимую преграду.
- Гренобль с радостью распахнет перед ним ворота; весь Лион выйдет ему навстречу. Поверьте мне, мы осведомлены не хуже вас, и наша полициятоит вашей. Угодно вам доказательство: вы хотели скрыть от меня св приезд, а я узнал о нем через полчаса после того, как вы миновали заста- ву. Вы дали свой аес только кучеру почтовой кареты, а мне он известен, как явствует из того, что я явился к вам в ту самую муту, когда вы са- дились за стол. Поэтому позвоните и спросите еще прибор; мы пообедаем вместе.
- В самом деле, - отвечал Вильфор, глядя на отца с удивлением, - вы располагаете самыми точными сведениями.
- Да это очень просто; вы, стоящие у влаи, владеете только теми средствами, которые можно купить за деньги; а мы, ожидающие власти, рас- полагаем всеми средствами, которые дает нам в руки преданность, которые нам дарит самоотвжение.
- Преданность? - повторил Вильфор с улыбкой.
- Да, преданность; так для приличия называют честолюбие, питающее на- дежды на будущее.
И отец Вильфора, видя, что тот не зовет слугу, сам протянул руку к звонку.
Вильфор удержал его.
- Подождите, отец, еще одно слово.
- Говорите.
- Канаша полиция ни плоха, она знает одну страшную тайну.
- Какую?
- Приметы того человека, который приходил за генералом Кенелем в тот ден когда он исчез.
- Вот как! Она их знает? Да неужели? И какие же это приметы?
- Смуглая кожа, волосы, бакенбарды и глаза черные, синий стук, зас- тегнутый доверху, ленточка Почетного легиона в петлице, широкополая шля- па и камышовая трость.
- Ага! Полиция это знает? - сказал Нуартье. - Почему же в таком слу- чае она не задержала этого человека?
- Потому что он ускользнул от нее вчера или третьего дня на углу ули- цы Кок-Эрон.
- Недаром я вам говорил, что ваша полиция - дура.
- Да, но она в любую минуту может найти его.
- Разумеется, - сказал Нуартье, беспечно поглядывая кругом. - Если этот человек не будет предупрежден, но его предупредили. Поэтому, - при- бавил он с улыбкой, - он изменит лицо и платье.
При этих словах он встал, снял сюртук и галстук, подошел к столу, на котором лежали вещи из дорожного несессера Вильфора, взял бритву, намы- лил себе щеки и твердой рукой сбрил уличающие его бакенбарды, имевшие столь важное значение для полиции.
Вильфор смотрел на него с ужасом, не лишеым восхищения.
Сбрив бакенбарды, Нуартье изменил прическу; вместо черного галстука повязал цветной, взяв его из раскрытого чемодана; снял свой синий дву- бортный сюртук и падел коричневый однобортный сюртук Вильфора; примерил перед зеркалом его шляпу с загнутыми полями и, видимо, остался ею дово- лен; свою палку он оставил в углу за камином, а вместо нее в руке его засвистала легкая бамбуковая тросточка, сообщавшая походке изящного по- мощника королевского прокурора ту непринужденность, которая являлась его главм достоинством.
- Ну, что? - сказал он, оборачиваясь к ошеломленно Вильфору. - Как ты думаешь, опознает меня теперь полиция?
- Нет, отец, - пробормотал Вильфор, - по крайней мере надеюсь.
- А что касается этих вещей, которые я оставляю на твое попечение, то я полагаюсь на твою осмотрительность. Ты сумеешь припрятать их.
- Будьте покойны! - сказал Вильфор.
- И скажу тебе, что ты, пожалуй, прав; может быть, ты и в самом деле спас мне жизнь, но не беспокойся, мы скоро поквитаемся.
льфор покачал головой.
- Не веришь?
- По крайней мере надеюсь, что вы ошибаетесь.
- Ты еще увидишь короля?
- Может быть.
- Хочешь прослыть у него пророком?
- Пророков, предсказывающих несчастье, плохо принимают при дворе.
- Да, но рано или поздно им отдают должное; допустим, что будет вто- ричная реставрация; тогда ты прослывешь великим человеком.
- Что же я должен сказать королю?
- Скажи ему вот что: "ше величество, вас обманывают относительно состояния Франции, настроения городов, духа армии; тот, кого в Париже вы называете корсиканским доедом, кого еще зовут узурпатором в Неверс, именуется уже Бонапартом в Лионе и императором в Гренобле. Вы считаете, что его преследуют, гонят, что он бежит; а он летит, как орел, которого он нам возвращает. Вы считаете, что его войско умирает с голоду, истоще- но походом, готово разбежаться; оно растет, к снежный ком. Ваше вели- чество, уезжайте, оставьте Францию ее истинму владыке, тому, кто не купил ее, а завоевал; уезжайте, не потому, чтобы вам грозила опасность: ваш противник достаточно силен, чтобы проявить милость, а потому, что потомку Людовика Святого унизительно быть обязанным жизнью победителю Арколи, Маренго и Аустерлица". Скажи всето королю, Жерар, или, лучше, не говори ему ничего, скрой от всех, что ты был в Париже, не говори, за- чем сюда ездил и что здесь делал; найми лошадей, и если сюда ты скакал, то обратно лети; вернись в Марсель ноч; войди в свой дом с заднего крыльца и сиди там, тихо, скромно, никуда не показываясь, а главное - сиди смирно, потому что на этот раз,лянусь тебе, мы будем действовать, как люди сильные, знающие своих врагов. Уезжайте, сын мой, уезжайте, и в награду за послушание отцовскому велению, или, если вам угодно, за ува- жение к советам друга, мы сохраним за вами ваше место. Это позволит вам, - добавил Нуартье с улыбкой, - спасти меня в другой раз, если когда-ни- будь на политических качелях вы окажетесь наверху, а я внизу. Прощайте, Жерар; в следующий приезд остановитесь у меня.
И Нуартье вышел с тем спокойствием, которое ни на минуту не покидало его во все продолжение этого нелегкого разговора.
Вильфор, бледный и встревоженный, подбежал к окну и, раздвинув зана- вески, увидел, как отец его невозмутимо прошел мимо двух-трех одозри- тельных личностей, стоявших на улице, вероятно для того, чтобы задержать человека с черными бакенбардами, в синем сюртуке и в широкополой шляпе.
Вильфор, весь дрожа, не отходил от окна, пока отец его не счез за углом. Потом он схватил оставленные отцом вещи, засунул на самое дно че- модана черный галстук и синий сюртук, скомкал шляпу и бросил ее в жний ящик шкафа, изломал трость и кинул не в камин, надел дорожный картуз, позвал слугу, взглядом пресек все вопросы, расплатился, вскочил в ожи- давшую его карету, узнал в Лионе, что Бонапарт уже вступил в Гренобль, и сди возбуждения, царившего по всей дороге, приехал в Марсель, терзае-ый всеми муками, какие проникают в сердце человека вместе с честолюбием и первыми успехами.
XIII. СТО ДНЕЙ
Нуартье оказался хорошим пророком, и все совершилось так, как он предсказывал. Всем известно возвращение с острова Эльба, возвращение странное, чудесное, без примера в прошлом и, вероятно, без повторения в будущем.
Людовик XVI сделал лишь слабую попытку отразить жестокий удар; не доверяя людям, он не доверял и событиям. Только что восстановленная им королевская или, вернее, монархическая власть зашаталась в своих еще не окрепших усях, и по первому мановению императора рухнуло все здание - нестройная смесь старых предрассудков и новых идей. Поэтому награда, ко- торую Вильфор получил от своего короля, была не только бесполезна, но и опасна, и он никому не показал своего ордена Почетного легиона, хотя герцог Блакас, висполнение воли короля, и озаботился выслать ему гра- моту.
Наполеон непременно отставил бы Вильфора, если бы не покровительство Нуартье, ставшего всемогущим при императорском дворе в награду за мы- тарства, им перенесенные, и за услуги, им оказанные. Жирондист 1793 и сенатор 1806 года сдержал свое слово и помог тому, кто подал ему помощь накануне Всю свою власть во время восстановления Империи, чье вторичное паде- ние, впрочем, легко было предвидеть, Вильфор употребил на сокрытие тай- ны, которую чуть было не разгласил Дантес.
Королевский же прокурор был отставлен по подозрению в недостаточной преданности бонапартизму.
Едва императорская власть была восстановлена, то есть едва Наполеон поселился в Тюильрийском дворце, только что покинутом Людовиком XVIII, и стал рассылать свои многочисленные и разнообразные приказы из того само- го кабинета, куда мы вслед за Вильфором ввели наших читателей и где на столе из орехового дерева император нашел еще раскрытую и почти полную табакерку Людовика XVIII, - как в Марселе, вопреки усилиям местного на- чальства, начала разгораться междоусобная распря, всегда тлеющая на Юге; дело грозило не ограничиться криками, которыми осаждали отсиживающихся дома роялистов, и публичными оскорблениями тех, кто решался выйти на улицу.
Вследствие изменившихся обсятельств почтенный арматор, принадлежав- ший к плебейскому лагерю, если и не стал всемогущ, - ибо г-н Моррель был человек осторожный и несколько робкий, каксе те, кто прошел медленную и трудную коммерческую карьеру, - то все же, хоть его и опережали рьяные бонапартисты, укорявшие его за умеренность, приобрел достаточный вес, чтобы возвысить голос и заявить жалобу. Жалоба эта, как легко дога- даться, касалась Дантеса.