- Да, я пришел к вам в безумной надежде, что вы можете помочь мне в таком деле, где один бог может помочь.
- Говорите же!
- Я даже не знаю, - сказал Моррель, - имею ли я право хоть одному че- ловеку на свете открыть такую тайну; но меня вынуждает рок, я не могу иначе.
И он замолчал в нерешительности.
- Вы знаете, что я вас люблю, - сказал Монте-Кристо, сжимая рукуор- реля.
- Ваши слова придают мне смелости, и сердце говорит мне, что я не должен иметь тайн от вас.
- Да, Моррель, сам бог внушил вам это. Скажите же мне все, как вам велит сердце.
- Граф, разрешите мне послать Батистена справиться от вашего имени о здоровье одной особы, которую вы знаете.
- Я сам в вашем распоряжении, что же говорить о моих слугах?
- Я должен узнать, что ей лучше, не то я с ума сойду.
- Хотите, чтобы я позвонил Батистену?
- Нет, я сам ему скажу.
Моррель вышел, позвал Батистена и вполголоса сказал ему несколько слов. Камердинер спешно вышел.
- Ну, что? Послали? - спросил Монте-Кристо возвратившегося Морреля.
- Да, теперь я буду немного спокойнее.
- Я жду вашего рассказа, - сказал, улыбаясь, МонтеКристо.
- Да, я все скажу вам. Слушайте. Однажды вечером я очутился в одном саду; меня скрывали кусты, никто не подозревал о моем присутствии. Мимо меня прошли двое; разрешите мне пока не называть ; они разговаривали тихо, но мне было так важно знать, о чем они горят, что я напряг слух и не пропустил ни слова.
- Начало довольно зловещее, если судить по вашей бледности.
- Да, мой друг, все это ужасно! В этом доме кто-то только что умер; один из собеседников был хозяин, другой - врач. И первый поверял второму свои опасения и горести, потому что уже второй раз за этот месяц смерть, быстрая и неожиданная, поражала его дом, словно ангел мщения призвал на него божий гнев.
- Вот что! - сказал Монте-Кристо, пристально глядя на Морреля и неу- ловимым движением поворачивая свое кресло так, чтобы оказаться в тени, в то время как свет падал прямо на лицо гостя.
- Да, - продолжал Максимилиан, - смерть дважды за один месяц посетила этот дом.
- А что отвечал доктор? - спросил Монте-Кристо.
- Он отвечал... он отвечал, что смерть эта катся ему неестественной и что ее можно объяснить только одним...
- Чем?
- Ядом!
- В самом деле? - сказал Монте-Кристо с тем легким покашливанием, ко- торое в минуты сильного волнения помогало ему скрыть румянец, или блед- ность, или просто то внимание, с каким он слушал собеседника. - В самом деле, Максимилиан? И вы все это слышали?
- Да, дорогой граф, я все это ышал, и доктор даже прибавил, что, если что-либо подобное повторит, он будет считать себя обязанным обра- титься к правосудию.
Монте-Кристо слушал с величайшим спокойствием, быть может, ритвор- ным.
- Потом, - продолжал Максимилиан, - смерть нагрянула в третий раз, но ни хозяин дома, ни доктор никому ничего не сказали; теперь смерть, может быть, нагрянет в четвертый раз. Скажите, граф, к чему меня обязывает знание этой тайны?
- Дорогой друг, - сказал Монте-Кристо, - вы рассказываете о случае, о котором знают решительно все. Дом, где вы все это слышали, мне знак, или по крайней мере я знаю точь-в-точь такой же; там имеется сад, тец семейства, доктор, там одна за другой случились три странных и неожидан- ных смерти. Взгляните на меня: я не ышал ничьих признаний и тем не ме- нее знаю все это не хуже вас. Но разве меня мучает совесть? Нет, меня это ничуть не касается. Вы говорите: словно ангел мщения призвал божий гнев на этот дом; а ктвам сказал, что это не так? Закройте глаза на преступления, которыне хотят видеть те, кому надлежало бы их видеть. Если в этом доме бог творит свой суд, Максимилиан, то отвернитесь и не мешайте божьему правосудию.
Моррель вздрогнул. Голос графа звучал мрачно, грозно и торжественно.
- Впрочем, - продолжал граф, так резко меняя тон, что казалось, будто заговорил совсем другой человек, - откуда вы знаете, чтото должно пов- ториться?
- Это повторилось, граф! - воскликнул Моррель. - Вопочему я здесь.
- Что же я могу сделать, Моррель? Может быть, вы хите, чтобы я пре- дупредил королевского прокурора?
Монте-Кристо произнес последние слова так выразительно, с такой нед- вусмысленной интонацией, что Моррель вскочил.
- Граф, - воскликнул он, - вы знаете, о ком я говорю!
- Да, разумеется, мой друг, и я докажу вам это,оставив точки над и, то есть назову всех действующих лиц. Вы гуляли в саду Вильфора; из ваших слов я заключаю, что это было в вечер смерти маркизы де Сен-Меран. Вы слышали, как Вильфор и д'Авриньи беседовали о смерти маркиза де Сен-Ме- ран и о не менее удивительной смерти маркизы. Д'Авриньи говорил, что предполагает отравление и даже два отравления; и вот вы, на редкость по- рядочный человек, с тех пор терзаете свое сердце, пытаете совесть, не зная, следует ли вам открыть эту тайну или промолчать. Мы живем не в средние века, дорогой друг, теперь уже нет ни святой инквизиции,ни вольных судей; что вы с ними сделаете? "Совесть, чего ты хочешь от ме- ня?" - сказал Стерн. Полно, друг мой, пусть они спят, если им спится, пусть чахнут от бессонницы, если она их мучит, а сами бога ради спите спокойно, благо у вас совесть чиста.
Лицо Морреля страдальчески исказилось; он схватил Монте-Кристо за ру- ку.
- Но ведь это повторилось! Вы слышите - Так что же? Пусть, - сказал граф и, удивленный этой непонятной у настойчивостью, испытующе посмотрел на Максимилиана. - Это семья Атри- дов; бог осудил их, и они несут свою ка; они сгинут все, как бумажные человечки, которых вырезают дети и которые валятся один за другим, хотя бы их было двести, отуновения их создателя. Три месяца тому назад умер маркиз де СенМеран; спустя несколько дней - маркиза; на днях - Барруа; сегодня - старик Нуартье или юная Валентина.
- Вы знали об этом? - воскликнул Моррель с таким ужасом, что Мон- те-Кристо вздрогнул, - он, который не шевельнулся бы, если бы обрушилась твердь небесная. - Вы знали об этом и молчали?
- Что мне до этого? - возразил, пожав плечами Монте-Кристо. - Что мне эти люди, и зачем мне губить одного, чтобы спасти другого? Право, я не даю предпочтения ни жертве, ни убийце.
- Но я, я! - в исступлении крикнул Моррель. - Ведь я люблю ее!
- Любите? Кого? - воскликнул Монте-Кристо, вскакивая с места и хватая Морреля за руки.
- Я люблю страстно, безумно, я отдал бы всю свою кровь, чтобы осушить одну ее слезу. Вы слите! Я люблю Валентину де Вильфор, а ее убивают! Я люблю ее, и я молю бога и вас научить меня, как ее спасти!
Монте-Кристо вскрикнул, и этот дикий крик был подобен рычанию ранено- го льва.
- Несчастный! - воскликнул он, ломая руки. - Ты любишь Валентину! Ты любишь дочь этого проклятого рода!
Никогда в своей жизни Моррель не видел такого лица, такого страшного взора. Никогда еще Ужас, чей лик не раз являлся ему и на полях сражения, и в смертоубийственные ночи Алжира, не опалял его глаз столь зловещими молниями.
Он отступил в страхе.
Пос этой страстной вспышки Монте-Кристо на миг закрыл глаза, словно ослепленный внутренним пламенем; он сделал нечеловеческое усилие, чтобы овладеть сой; и понемногу буря в его груди утихла, подобно тому как после грозы смиряются под лучами солнца разъяренные, вспененные волны.
Это напряженное молчание, эта борьба с самим собой длилась не более двадцати секунд.
Граф поднял свое побледневшее лицо.
- Вы видите, друг мой, - сказал он почти не изменившимся голосом, - как господь карает кичливых и равнодушных людей, безучастно взирающих на ужасные бедствия, которые он им являет. С бесстрастным любопытством наб- людал я, как разыгрывается на моих гзах эта мрачная трагедия; подобно падшему ангелу, я смеялся над злом, которое совершают люди под покровом тайны (а богатым и могущественным легко сохранить тайну); и вот теперь и меня ужалила эта змея, за извилистым путем которой я следил, ужалила в самое сердце!
Моррель глухо заснал.
- Довольно жалоб, - сказал граф, - мужайтесь, соберитесь с силами, надейтесь, ибо я с вами, и я охраняю вас.
Морль грустно покачал головой.
- Я вам сказал - надейтесь! - воскликнул МонтеКристо. - Знайте, я ни- когда не лгу, никогда не ошибаюсь. Сейчас полдень, Максимилиан; благода- ре небо, что вы пришли ко мне сегодня в полдень, а не вечером илиавтра утром. Слушайте меня, Максимилиан, сейчас полдень: если Валенти еще жива, она не умрет.
- Боже мой! - воскликнул Моррель. - И я оставил ее урающей!
Монте-Кристо прикрыл глаза рукой.
Что происходило в этомозгу, отягченном страшными тайнами? Что шеп- нули этому разуму, неулимому и человечному, светлый ангел или ангел тьмы?
Только богу это ведомо!
Монте-Кристо снова поднял голову; на этот раз лицо его бы безмятеж- но, как у младенца, пробудившегося от сна.
- Максимилиа - сказал он, - идите спокойно домой; я приказываю вам ничего не предпринимать, не делать никаких попыток и ничем не выдавать своей тревоги. Ждите вестей от меня; ступайте.
- Ваше хладнокровие меня пугает, граф, - сказал Моррель. - Вы имеете власть над смертью? Человек ли вы? Или вы ангел? бог?
И молодой офицер, никогда не отступавший перед опасносю, отступил перед Монте-Кристо, объятый невыразимым ужасом.
Но Монте-Кристо взглянул на него с такой печальной и ласковой улыб- кой, что слезы увлажнили глаза Максимилиана.
- Многое в моей власти, друг мой, - отвечал граф. - Идите, мне нужно побыть одному.
Моррель, покоренный той непостижимой силой, которой Монте-Кристо под- чинял себе всех окружающих, даже не пытался противиться. Он пожал ру- ку графа и вышел.
Но, дойдя до ворот, он остановился, чтобы подождать Батистена, кото- рый показался на углу улицы Матиньон.
Тем временем Вильфор и д'Авриньи спешно прибыли в дом королевского прокурора. Они нашли Валентину все еще без чувств, и доктор осмотрел больную со всей тщательностью, которой требовали обстоятельства от вра- ча, посвященного в страшную тайну.
Вильфор, не отрывая глаз от лица д'Авриньи, ждал его приговора. Ну- артье, еще более бледныйчем Валентина, еще нетерпеливее жаждущий отве- та, чем Вильфор, тоже ждал, и все силы его души и разума сосредоточились в его взгляде.