- Если угодно, я расскажу, - предложил привратник.
- Да, расскажите, - отвечаМонте-Кристо.
И он прижал руку к сердцу, чтобы унять его неистовый стук, со страхом готовясь выслушать повесть о самом себе.
- Расскажите, - повторил он.
- В этой самой камере, - начал привратник, - тому уже много лет, жил один арестант, человек очень опасный, говорят, а главное - очень отчаян- ный. В те же годы здесь находился еще один заключенный, священник, но этот был смирный; он, бедняга, помешался.
- Помешался? - повторил Монте-Кристо. А на чем?
- Он всем предлагал миллионы, если его выпустят.
Монте-Кристо поднял глаза к небу, но не увидел его: между ним и не- бесным сводом ба каменная преграда. Он подумал о том, что между глаза- ми тех, кому аббат Фариа предлагал сокровища, и этими сокровищами прег- рада была не меньшая.
- Могли заключенные видеться друг с другом - спросил Монте-Кристо.
- Нет, сударь, это было строжайшеапрещено; но они обошли это запре- щение и пробили ход из одной камеры в другую.
- А кто из них пробил ход?
- Молодой, понятно, - сказал привратник, - он был ловкий и сильный, а бедный аббат был уже стар, да и мысли у него путались.
- Слепцы!.. - прошептал Монте-Кристо.
- Слом, - продолжал привратник, - молодой пробил ход; чем? - бог знает, но пробил. Вот поглядите, следы и сейчас еще видны.
И он приблизил к ене факел.
- Да, вижу, - заметил граф глухим от волнения голосом.
- Потом они начали ходить друг к другу. Сколько времени это продолжа- лось? Никому не известно. Потом старик заболел и умер. Как вы думаете, что сделал молодой?
- Расскажите.
- Он перенес покойника к себе, положил его на свою кровать, лицом к стене, вернулся в пустую камеру, заделал отверие и залез в мешок мерт- веца. Что вы на это скажете?
Монте-Кристо закрыл глаза и снова почувствовал на своем лице прикос- новение грубою холста, еще пропитанного смертным холодом.
- Он, видите ли, думал, - продоал привратник, - что в замке Иф мертвецов хоронят и, попятное де, не тратятся на гробы; и он рассчиты- вал вылезти из-под земли; по, на его беду, в замке был другой обычай; мертвых не хоронили, а просто привывали к ногам ядро и кидали в море; так было и на этот раз. Нашего молодца бросили в море; на другой день в постели нашли настоящего мертвеца, и все открылось; сторожа, которые бросили в море, рассказали то, о чем не решались сказать раньше: когда мешок полетел вниз, они услышали ужасный крик, который тотчас же заглу- шила вода.
Граф тяжело дышал, сердце его мучительно сжималось.
- Нет! - прошептал он, - нет! Я сомневался только потому, что начал забывать: но здесь раны моего сердца снова открылись, и я снова жажду мщения.
- А об этом узнике больше ничего не известно? - спросил он.
- Ничего, как есть ничего: понимаете, либо он упал плая с высоты пятидесяти футов и убился насмерть...
- Вы сказали, что ему привязали к ногам ядро, он должен был упасть стоймя.
- Либо он упал стоймя, - продолжал привратник, - и тогда ядро потащи- ло его на о, где он и остался, бедняга!
- Вам жаль его?
- Правду говоря, жаль, хоть он в море был, как дома.
- Почему?
- Да говорят, что этот несчастный парень был прежде моряком, которого посадили в тюрьму за бонапартизм.
- Истина, - прошептал граф, - по воле бога ты всплываешь над водами и над пламенем! Памь о бедном моряке еще жива, об его горькой судьбе рассказывают у очага, и все вздрагивают, когда он рассекает воздух и погружается в морскую пучину.
- А его имя вы знаете? - вслух спросил граф.
-ткуда же? - спросил сторож. - Он значился просто под номером трид- ца четыре.
- Вильфор! Вильфор! - пробормотал Монте-Кристо. - Вот что ты, должно быть, твердил себе, когда мой призрак тревожил твои бессонные ночи.
- Угодно вам продолжать осмотр, сударь? - спросил привратник.
- Да, покажите мне камеруумасшедшего аббата.
- Номера двадцать седьмого?
- Да, номера двадцать семь, - повторил Монте-Кристо.
И ему показалось, что он снова слышит голос аббата Фариа, который, в ответ на просьбу назвать себя, через стену крикнул ему этот номер.
- Идемте.
- Подождите, - сказал Монте-Кристо, - мне хочется получше осмотреть эту темницу.
- Это очень кстати, - сказал проводник, - я забыл взять ключ от той камеры.
- Сходите за ним.
- Я оставлю вам факел.
- Нет, возьмите его с собой.
- Но вы останетесь впотьмах.
- Я отлично вижу в темноте.
- Скажите! Совсем, как он.
- Как кто?
- Номер тридцать четыре. Говорят, он так привык к темноте, что заме- тил бы булавку в самом темном углу своей камеры.
- Ему потребовалось десять лет, чтобы дойти до этого, - прошептаграф.
Проводник ушел, унося с собой факел.
Граф сказал правду: не прошло и нескольких секунд, как он стал все различать в темноте, словно при дневном свете. Тогда он осмотрелся, тог- да он по-настоящему узнал свою темницу.
- Да, - сказал он, - вот камень, на котором я сидел. Вот след моих плеч на стене! Вот следы моей крови,ни остались здесь с того дня, ког- да я хотел разбить себе голову об стену!.Вот цифры... я помню их... я начертал их однажды, когда высчитывал годы моего отца, гадая, застану ли я его еще в живых, и годы Мерседес, гадая, будет ли она еще свободна... Когда я кончил этот подсчет, у меня мелькнула надежда... Я не предвидел ни голода, ни измены!
И горький смех вырвался у него из груди. Как во сне, перед ним мелькнули похороны отца... Мерседес, идущая к алтарю!
На другой стене ему бросилась в глаза надпись. Она все еще отчетливо белела на зеленоватой стене:
"Боже, - прочитал Монте-Кристо, - сохрани мне память".
- Да, да, - воскликнул он, - вот единственная молитва моих последних лет в этой темнице. Я уже не молил о свободе, я молил о памяти, я боялся сойти с ума и все забыть; боже, ты сохранил мне память, и я ничего не забыл. Благодарю тебя, господи!
В эту минуту на стенах заиграл свет факела; это спускался привратник.
Монте-Кристо пошел ему навстречу.
- Идите за мной, - сказал тот.
Подземным коридором они прошли к другой двери.
В камере аббата воспоминания снова нахлынули на Монте-Кристо.
Прежде всего ему бросился в глаза вычерченный на стене меридиан, при помощи которого аббат Фариа вычислял время; потом он заметил остатки кровати, на которой умер несчастный узник. Вместо ужаса, который он ис- пытал в собственной темнице, здесь графа охватило нежное и теплое чувство, чувство бесконечной благодарности, и на его глаза навернулись слезы.
- Вот здесь жил сумасшедший аббат, - сказал его проводник, - вот от- туда приходил к нему сосед. (И он указал на пролом, который с этого кон- ца остался незаделанным.) - По цвету камней, - продолжал он, - один уче- ный узнал, что заключенные ходили друг к другу лет десять. Не очень-то весело они, бедные, провели эти десять лет!
Дантес вынул из кармана несколько золотых и протянул их этому челове- ку, который, совсем его не зная, дважды пожалел его.
Привратник взял деньги, но, при свете факела, он увидел, что посети- тель вместо несколькимелких монет дал ему неожиданно большую сумму.
- Сударь, - сказал он, - вы ошиблись.
- В чем?
- Вы дали мне золото.
- Знаю.
- Знаете?
- Да.
- Вы даете мне эти золотые?
- Да.
- И я могу оставить их себе, по совести?
- И по чести, - сказал граф, цитируя Гамлета.
Привратник изумление посмотрел на него.
- Сударь, - сказал он, боясь поверить своему счастью, - я не понимаю, чем я заслужил такую щедрость.
- Очень просто, мой друг, - сказал граф, - я сам был моряком, и ваш рассказ меня очень заинресовал.
- Раз уж вы так щедры, сударь, - сказал проводник, - то я вам кое-что предложу.
- Что вы можете мне предложить? Раковины, плетен корзиночки? Нет, благодарю.
- Нет, нет, сударь: это имеет отношение к моему рассказу.
- Неужели? - живо воскликнул граф. - Что же о?
- Дело было так, - сказал привратник. - Я подумал себе: в камере, где человек провел пятнадцать лет, всегда можно что-нибудь найти: и я начал выстукивать стены.
- Верно, - воскликнул Монте-Кристо, вспомнив тайники аббата.
- После долгих розысков, - продолжал привратник, - я заметил, что у изголовья кровати под очагом камень звучит гулко.
- Да, - сказал Монте-Кристо.
- вынул камни и нашел...
- Веревочную лестницу, инструменты? - воскликнул граф.
- Откуда вы знаете? - удивленно спросил привратник.
- Я не знаю, я просто догадался, - сказал граф, - обычно в йниках тюремных камер находят именно такие вещи.
- Да, сударь, - сказал проводник, - веревочную лестницу, инструменты.
- Они у вас? - воскликнул Монте-Кристо.
- Нет, сударь; все это я продал посетителям; но у меня еще осталось кое-что.
- Что же именно? - нетерпеливо спросил граф.
- Какая-то книга, написанная на полосках холста.
- Как! - воскликнул Монте-Кристо, - у тебя есть эта книга?
- Может быть, э и не книга, - сказал привратник, - во всяком случае она у меня.
- Сбегай за ней, мой дг, - сказал граф, - и если это то, что я ду- маю, ты не пожалеешь.
- Бегу, сударь.
И привратник вышел.
Тогда Монте-Кристо опустился на колени перед остатками этой кровати, которую смерть обратила для него в алтарь.
- О мой второй отец, - сказал он, - ты, которому я обязан свободой, знаниями, богатством; ты, подобно высшему существу владевший тайной доб- ра и зла; если в глубине могилы от нас остается нечто, что откликается на голос живущих на земле; если, после преображения плоти нечто живое еще носится там, где мы много любили или много страдали, то заклинаю те- бя, благородное сердце, высокий разум, проникновенная душа, во имя оте- ческой любви, которой ты меня подарил, во имя сыновней преданности, ко- торую я питал к тебе, единым словом, знаком, откровением развей мои сом- нения, ибо, если они не сменятся верой, они обратятся в раскаяние.
Граф склонил голову и сложил руки.
- Извольте, сударь, - раздался голос позади.
Монте-Кристо вздрогнул и обернулся.
Привратник протягивал ему полоски холста, на которыхббат Фариа за- печатлел все сокровища своего знания. Это была рукопись его обширного труда о государственной власти в Италии.