Франц продолжал настаивать.
- Нет, нет, - сказала она, вставая, - я уезжаю; мне нельзя оставаться до конца спектакля; у меня гости; неужели вы будете настолько невежливы, что откажете мне в вашем обществе?
Францу ничего не оставалось, как взять шляпу, отворить дверь ложи и подать графине руку, что он и сделал.
Графиня в самом деле была очень взволнованна, да Франц и сам не мог избавиться от суеверного трепета, т более что графиня только поддалась безотчетному страху, а его впечатление подкреплялось воспоминаниями. Подсаживая ее в карету, он почувствовал, что она вся дрожит.
Он проводил графиню до дому; у нее не было никаких гостей, никто ее не ждал; он упрекнул ее в обмане.
- Мне в самом деле нехорошо, - сказала она, - и я хочу побыть одна; встреча с этим человеком совсем сстроила меня.
Франц сделал попытку засмеяться.
- Не смейтесь, - сказала графиня, - притом же вам вовсе не смешно. И обещайте мне...
- Что?
- Прежде дайте слово.
- Я обещаю исполнить все, что угодно, только не отказаться от попытки узнать, кто этот человек. По некоторым причинам, о которых я не могу го- ворить, я должен узнать, кто он, откуда и куда направляется.
- Откуда он, я не знаю; но куда направляется, я могу вам сказать: прямой дорогой в ад.
- Вернемся к обещанию, которое вы хотели потребовать от меня, графи- ня, - сказал Франц.
- Ах, да; поезжайте прямо в гостиницу и сегодня не ищите встречи с этим человеком. Есть какая-то связь между теми, с кем расстаешься, и те- ми, с кем встречаешься. Не будьте посредником между мною и этим челове- ком. Завтра гоняйтесь за ним, сколько хотите; но никогда не представляй- те его мне, если не хотите, чтобы я умерла со страху. Теперь прощайте, постарайтесь заснуть; а я знаю, что глаз не сомкну.
На этом графиня рассталась с Францем, который так и не понял, подшу- тила она над ним или в самом деле была испугана.
Вернувшись в гостиницу, Франц застал Альбера в халате, в домашних панталонах, удобно развалившимся в кресле, с сигарой во рту.
- А, это вы, - сказал он, - я не думал, что увижу вас раньше завтраш- него утра.
- Послушайте, Альбер, - отвечал Франц, - я рад случаю доказать вамаз навсегда, что вы имеете самое ложное представление об итальянках; а между тем мне кажется, что ваши любовные неудачи должны были вразумить вас.
- Что прикажете? Черт ли разберет этиженщин! Берут вас за руку, жмут ее: шепчутся с вами, заставляют вас провожать их: десятой доли та- ких заигрываний хватило бы, чтобы парижанка потеряла свое доброе имя!
- В томо и дело. Им нечего скрывать; они живут в своей прекрасной стране, где звучит "51", как говорит Дан те, не прячась, под ярким солн- цем. Поэму они не знают жеманства. Притом, вы же видели, графиня в са- мом деле испугала.
- Кого? Того почтенного господина, который сидел против нас с краси- вой гчанкой? Мне хотелось самому узнать, кто они, и я нарочно столк- нулся с ними в коридоре. Понять не могу, откуда вы взяли всю эту чертов- щин Это красивый мужчина, превосходно одет, по-видимому, на него шьет наш Блен или Юмани Он несколько бледен, это правда; но вы знаете, что бдность - признак аристократичности.
Франц улыбнулся: Альбер воображал, что у него очень бледный цвет ли- ца.
- Я и сам убежден, - сказал ему Фра, - что страх графини перед этим человеком просто фантазия. Он чтонибудь говорил?
- Говорил, но только по-новогречески. Я догадался об этом по нес- кольким, исковерканным греческим словам. Надо вам сказать, дорогой мой, что в коллеже я был очень силен в греческом.
- Так он говорил по-новогречески?
- По-видимому.
- Сомнений нет, - прошептал Франц, - это он.
- Что вы говорите?
- Ничего. Что вы тут делали?
- Готовил вам сюрприз.
- Какой?
- Вы знаете, что коляску достать невозможно.
- Еще бы Мы сделали все, что в человечеих силах, и ничего не доста- ли.
- Меня осенила блестящая идея.
Франц недоверчиво взглянул на Альбера.
- Дорогой мой, - сказал Альбер, - вы удостоили меня таким взглядом, что мне хочется потребовать у вас удовлетворения.
- Я готов вам его дать, если ваша идея действительно так хороша, как вы утверждаете.
- Слушайте.
- Слушаю.
- Коляску достать нельзя?
- Нельзя.
- И лошадей тоже?
- Тоже.
- Но можно достать телегу?
- Может быть.
- И пару волов?
- Вероятно.
- Ну, так вот, дорогой мой! Это нам и нужно Я велю разукрасить теле- гу, мы онемся неаполитанскими жнецами и изобразим в натуре знаменитую картину Леопольда Робера. Если, для большего сходства, графиня согласит- ся надеть костюм крестьянки из Поццуоли или Сорренто, маскарад будет еще удачнее; она так хороша собой, что ее непременно примут за оригинал "Женщины с младенцем".
- Ей-богу, - воскликнул Франц, - на этот раз вы правы, и это действи- тельно счастливая мысль.
- И самая патриотическая, - она воскрешает емена наших королей-ло- дырей! А, господа римляне, вы думали, что мы будем рыскать по вашим ули- цам пешком, как лаццарони, только потому, что у вас не хватает колясок и лошадей! Ну, так мы их изобретем!
- И вы уже поделились с кем-нибудь этим гениальным изобретением?
- С нашим хозяином Вернувшись из театра, я позвал его сюда и изложил ему свои желания Он уверяет, ч нет ничего легче, я хотел, чтобы волам позолотили рога, но он говорит, что на это нужно три дня: нам придется отказаться от этой ркоши.
- А где он?
- Кто?
- Хозяин.
- Отправился за телегой. Завтра, может быть, уже будет поздно.
- Так он даст нам ответ еще сегодня?
- Я его жду.
В эту минуту дверь приоткрылась, и показалась голова маэстро Пастри- ни.
- Permesso? [30] - спросил он.
- Разумеется, можно, -оскликнул Франц.
- Ну, что? - спросил Альбер - Нашли вы нам телегу волов?
- Я нашел кое-что получше, - отвечал хозяин, по всей видимости весьма довольный собой.
- Остерегитесь, дорогой хозяин, - сказал ьбер, - от добра добра не ищут.
- Ваша милость может положиться на меня, - самоуверенно отвечал ма- эстро Пастрини.
- Но в чем же все-таки дело? - спросил Франц.
- Вы знаете, что графонте-Кристо живет на одной площадке с вами?
- Еще бы нам этого не знать, - сказал Альбер, - по его милости мы тесним здесь, как два студента из Латинского квартала.
- Он узнал о вашенеудаче и предлагает вам два места в своей коляске и два места в окнах, снятых им в палаццо Росполи.
Альбер и Франц переглянулись.
- Но можем ли мы принять предложение человека, которого мы совсем не знаем, - сказал Альбер.
- Кто он такой, этот граф Монте-Кристо? - спросил Франц.
- Сицилийский или мальтийский вельможа, точно не знаю, но знатен, как Боргезе, и богат, как золотая жила.
- Мне кажется, - сказал Франц Альберу, - что, если верить маэстро Пастрини, такой человек, как этот граф, мог бы пригласить нас иначе, чем...
В эту минуту в дверь постучали.
- Войдите, - сказал Франц.
Лакей в щегольской ливрее остановился на пороге.
- От графа Монте-Кристо барону Фрцу д'Эпине и виконту Альберу де Морсер, - сказал он.
И он протянул хозяину две визитные карточки, а тот передал их молодым людям.
- Граф Монте-Кристо, - продолжал лакей, - просит вас позволить ему как соседу посетить вас завтра утром; он хотел бы осведомиться у молодых господ, вотором часу им будет угодно принять его.
- Ничего не скажешь, - шепнул Альбер Францу, - все сделано как подо- бает.
- Передайте графу, - отвечал Франц, - что мы сами будем иметь честь нанести ему первый визит.
Лакей вышел.
- Состязание на учтивость, - сказал Альбер, - вы правы, маэстро Паст- рини, ваш граф Монте-Кристо очень воспитанный челок.
- Так вы принимаете его предложение? - спросил Пастрини.
- Разумеется, - отвечал Альбер, - но, признаюсь, мне жаль нашей теле- ги; и если бы окно в палаццо Росполи не вознаградило нас за эту потерю, то я, жалуй, остался бы при своей первоначальной мысли. Как вы думае- те, Франц?
- Признаюсь, и меня соблазнило только окно в палаццо Росполи, - отве- тил Франц.
Предложение двух мест у окна в палаццо Росполи напомнило Францу подс- лушанный им в Колизее разговор между незнакомцем и транстеверинцем. Если человек в плаще, как пдполагал Франц, был тем же самым лицом, чье по- явление в театре Арджентина так заинтриговало его, то он, несомненно, его увидит, и тогда ничто не помешает ему удовлетворить свое любо- пытство.
Франц заснул поздно. Мысли о незнакомце и ожидание утра волновали его. В самом деле, утром все должно было разъясниться; на этот раз та- инственный хозяин с острова Монте-Кристо уже не мог ускользнуть от него, если только он не обладал перстнем Гигеса и, благодаря этому перстню, способностью становиться невидимым.
Когда Франц проснулся, еще не было восьми часов.
Альбер, не имевший причин с нетерпением ждать утра, крепко спал.
Франц послал за хозяином. Тот явился к нему и раскланялся с обычным подобострастием.
- Мстро Пастрини, - сказал Франц, - если не ошибаюсь, на сегодня назначена чья-то казнь?
- Да, ваша милость, но если хотите, чтобы я достал вам окно, то те- перь уже поздно.
- Нет, - возразил Франц, - впрочем, если бы я очень хотел увидеть это зрелище, я, вероятно, нашел бы место на Монте Пинчо.
- О, я думаю, что ваша милость не пожелала бы смешиваться с чернью, которая всегда переполняет Монте Пинчо.
- Всего вернее, что я не пойду, - сказал Франц, - но мне хотелось бы иметь некоторые сведения.
- Какие?
- О числе осужденных, об их именах и о роде казни.
- Ничего н легче, ваша милость. Мне как раз принесли tavolette.
- Что такое volette?
- Это деревянные дощечки, которые развешиваются на углах улиц накану- не казни: на них наклеены имена преступников, их преступления и способ казни. Это своего рода просьба к верующим помолиться богу о ниспослании виновным искреннего раскаяния.
- И вам приносят эти tavolette, чтобы вы присоединили ваши молитвы к молитвам верующих? - спросил Франц с оттенком недоверия.
- Нет, ваша милость, я условился с наклейщиком афиш, и он приносит их мне так же, как приносит театральные афиши, чтобы мои гости были осве- домлены на случай, если бы кто-нибудь из них пожелал присутствовать при казни.