- Право, газеты становятся день ото дня скучнее.
В это время у ворот остановился легкий экипаж, и через минуту камер- динер доложил о Люсьене Дебрэ. В комнату молча, без улыбки, с полуофици- альным видом вошел высокий молодой человек, белокурый, бледный, с самоу- веренным взглядом серых глаз, с надменно сжатыми тонкими губами, в синем фраке с чеканными золотыми пуговицами, в белом галстуке, с висящим на тончайшем шелковом шнурке черепаховым моноклем, который ему, при со- действии бровного и зигоматического мускула, время от времени удавалось вставлять в правый глаз.
- Здравствуйте, Люсьен! - сказал Альбер. - Вы просто ужасаете меня своей сверхпунктуальностью! Я ожидал вас последним, а вы являетесь без пяти минут десять, тогда как завтрак назначен только половине одиннад- цатого! Чудеса! Уж не пал ли кабинет?
- Нет, дорогой, - отвечал молодой человек, опускаясь на диван, - мо- жете быть спокойны, мыечно шатаемся, но никогда не падаем, и я начинаю думать, что мы попросту становимся несменяемы, не говоря ужо том, что дела на полуострове окончательно упрочат наше положение.
- Ах, да, ведь вы изгоняете дон Карлоса из Испании.
-ичего подобного, не путайте. Мы переправляем его по эту сторону границы и предлагаем ему королевское гостеприимство в Бурже.
- В Бурже?
- Да. Ему не на что жаловаться, черт возьми! Бурж - столица Карла дьмого. Как! Вы этого не знали? Со вчерашнего дня это известно всему Парижу, а третьего дня этот слух уже проник на биржу. Данглар (не пони- маю, каким образом этот человек узнает все новости одновременно с нами) сыграл на повышение и заработал миллион.
- А вы, по-видимому, новую ленточку? На вашей пряжке голубая полоска, которой прежде не было.
- Да, мне прислали звезду Карла Третьего, - небрежно сказал Дебрэ.
- Не притворяйтесь равнодушны сознайтесь, что вам приятно ее полу- чить.
- Не скрою, очень прино. Как дополнение к туалету" звезда отлично идет к застегнутому фраку; это изящно.
- И становишься похож на принца Уэльского или на герцога Рейхштадтского, - сказал, улыбаясь, Морсер.
- Вопочему я и явился к вам в такой ранний час, дорогой мой.
- То есть потому, что вы получили звеу Карла Третьего и вам хоте- лось сообщить мне эту приятную новость?
- Нет, не потому. Я провел всю ночь за отправкой писем: двадцать пятдипломатических депеш. Вернулся домой на рассвете и хотел уснуть, но у меня разболелась голова; тогда я встал и решил проехаться верхом. В Бу- лонском лесу я чувствовал скуку и голод. Эти два ощущения враждебны друг другу и редко появляются вместе, но на сей раз они объединились против меня, образовав нечто вроде карлистско-республиканского союза. Тогда я вспомнил, что мы сегодня утром пируем у вас, и вот я здесь. Я голоден, накормите меня; мне скучно, развлете меня.
- Это мой долг хозяина, дорогой друг, - сказал Альбер, звком вызы- вая камердинера, между тем как Люсьен кончиком своей тростки с золотым набалдашником, выложенным бирюзой, подкидывал развернутые газеты, - Жер- мен, рюмку хереса и бисквитов. А пока, дорогой Люсьен, вот сигары, конт- рабандные, разумеется; советую вам попробовать их и предложить вашему министру продавать нам такие же вместо ореховых листьев, которые добрыгражданам приходится курить по его милости.
- Да, как бы не так! Как только они перестанут быть контрабандой, вы от них откажетесь и будете находить их отвратительными. Впрочем, это не касается министерства внутреннидел, это по части министерства финан- сов; обратитесь к господину Юман, департамент косвенных налогов, коридор А, номер двадцать шесть.
- Вы меня поражаете своей осведомленностью, - сказал Альбер. - Но возьмите же сигару!
Люсьен закурил манилу о розовую свечу в позолоченном подсвечнике и откинулся на диван.
- Какой вы счастливец, что вам нечего делать, - сказал он, - право, вы сами не сознте своего счастья!
- А что бы вы делали, мой дорогой умиротворитель королевства, если бы вам нечего было делать? - с легкой иронией возразил Морсер. - Вы - лич- ный секретарь министра, замешанный одновременно во все хитросплетения большой европейской политики в мельчайшие парижские интриги. Вы защи- щаете королей и, что еще иятнее, королев, учреждаете партии, руководи- те выборами, у себя в кабинете, при помощи пера и телеграфа, остигаете большего, чем Наполеон на полях сражений своей шпагой и своими победами. Вы - обладатель двадцати пяти тысяч ливров годового дохода, не считая жалованья, владелец лошади, за котую Шато-Рено предлагал вам четыреста луидоров и которую вы ему не уступили. К вашим услугам портной, не ис- портивший вам ни одной пары панталон. Опера, Жокей-клуб и театр Варьете - и при всем том вам нечем развлечься? Ну что ж, так я сумею развлечь вас.
- Чем жето?
- Новым знакомством.
- С мужчиной или с женщиной?
- С мужчиной.
- Я и без того их знаю много.
- Но такого вы не знаете.
- Откуда же он? С конца света?
- Быть жет, еще того дальше.
- Черт возьми! Надеюсь, не он должен привезтваш завтрак?
- Нет, будьте спокойны; завтрак готовят здесь, в доме. Да вы, я вижу, голодны?
- Да, сознаюсь, как это ни унизительно. Ня вчера обедал у господина де Вильфор; а заметили вы, что у этих судских всегда плохо кормят? Можно подумать, что их мучат угрызения сести.
- Браните, браните чужие обеды, а как едят у ваших министров - Да, но мы, по крайней мере, приглашаем порядочных людей, и если бы нам не нужно было угощать благомыслящих и голосующих за нас плебеев, о мы пуще смерти боялись бы обедать дома, смею вас уверить.
- В таком случае выпейте еще рюмку хереса и возьмите бисквит.
- С удовольствием, ваше испанское вино превосходно; ввидите, как мы были правы, водворяя мир в этой стране.
- Да, но каже дои Карлос?
- Ну что ж! Дон Карлос будет пить бордо, а через десять лет мы повен- чаем его сына с маленькой королевой.
- За что вы получите Золотое Руно, если к тому времени еще будете служить.
- Я вижу, Альбер, вы сегодня решили кормить меня суетными разговора- ми.
- Что ж, согласитесь, это лучше всего забавляет желудок. Но я слышу голос Бошана; с ним поспорите, и это вас отвлечет.
- О чем же спорить?
- О т, что пишут в газетах.
- Да разве я читаю газеты? - презрительно произнес Люсьен.
- Тем больше оснований спорить.
- Господин Бошан! - доложил камердинер.
- Входите, входите, грозное перо! - сказал Альбер, вставая и идя навстречу новому гостю. - Вот Дебрэ говорит, что не терпит вас, хотя, по его словам, и не читает ваших статей.
- Он совершенно прав, отвечал Бошан, - я тоже браню его, хоть и не знаю, что он делает. Здравствуйте, командор.
- А, вы уже знаете? - сказал личный секретарь министра, улыбаясь и пожимая журналисту руку.
- Еще бы!
- что говорят об этом в свете?
- В каком свете? В лето от рождества Христова тысяча восемьсот трид- цать восьмое их много.
- В свете критике-политическом, где вы - один из львов.
- Говорят, что это вполне заслуженно и что вы сеете достаточно крас- ного, чтобы выросло немножко голубого.
- Недурно сказано, - заметил Люсьен. - Почему вы не наш, дорогой Бо- шан? С вашим умом вы в три-четыре года сделали бы карьеру.
- Я только одного и жду, чтобы последовать вашему совету: минис- терва, которое могло бы продержаться полгода. Теперь одно слово, Альбер, тем более что надо же дать передохнуть бедняге Люсьену. Мы будем завтрака или обедать? Ведь мне надо в Палату. Как видите, в нашем ре- месле не одни только розы.
- Мы только завтракаем и ждем еще двоих; как только они приедут, мы сядем за стол.
- А кого именно вы ждете? - спросил Бошан.
- Одного аристократа и одного дипломата, - отвечал Альбер.
- Ну, так нам придется ждать аристократа часа два, а дипломата еще того дольше. Я вернусь к десерту. тавьте мне клубники, кофе и сигар. Я перекушу в Палате.
- Бросьте, Бошан; даже если бы аристократа звали Монморанси, а дипло- мата - Меттерних, мы все равно сядем завтракать ровно в половине один- наатого; а пока последуйте примеру Дебрэ, возьмите хереса и бисквит.
- Хорошо, я остаюсь. Сегодня мне совершенно необходимо развлечься.
- , вот, и вы, как Дебрэ! А по-моему, когда министерство уныло, оп- позиция должна быть весела.
- Да, но вы не знаете, что мне грозит! Сегодня днем, в Палате депута- тов, я буду слушать речь Данглара, а вечером, у его жены, трагедию пэра Франции. Черт бы побрал конституционный строй! Вь говорят, что мы мог- ли выбирать; так как же мы выбрали Данглара?
- Я понимаю: вам надо запастись веселостью.
- Не пренебрегайте речами Данглара, - сказал Дебрэ. - Ведь он голосу- ет за вас, он тоже в оппозиции.
- Вот в том-то и беда! И я жду не дождусь, чтобы вы отправили его разглагольствовать в Люксембургский дворец, тогда уж я посмеюсь вволю.
- Сразу видно, что в Испании дела налажены, - сказал Альбер Бошану. - Вы сегодня ужасно язвительны. Вспомните, что в парижском обществе пого- варивают о моей свадьбе с мадемуазель Эжени Данглар. Не могу же я по со- вести, позволить вам издеваться над красноречием человека, который ког- да-нибудь скажет мне: "Виконт, вам известно, что я даю за моей дочерью два миллиона".
- Этой свадьбе не бывать, - прервал его Бошан. - Король мог сделать его бароном, может возвести его в пэры, но аристократаон из него не сделает. А граф де Морсер слишком большой аристократ, чтобы за два жал- ких миллиона согласиться на мезальянс. Виконт де Морсер может жениться только на маркизе.
- Два миллиона! Это все-таки недурно, - возразил Морсер.
- Это акционерный капитал какого-нибудь театра на Бульварах или же- лезнодорожной ветки от Ботанического сада до Рапэ.
- Не слушайте его, Морсер, - лениво загорил Дебрэ, - женитесь. Ведь вы сочетаетесь браком с денежным мешком. Так не все ли вам равно! Пусть на нем будет одним гербом меньше и одним нулем больше; в вашем гербе семь мерлеток; три из них вы уделите жене, и вам еще останется четыре. Это все ж одной больше, чем у герцога Гиза, и он чуть не сделался фран- цузским королем, и его двоюрный брат был германским императором.