И Монте-Кристо передал Альберу листок.
- "ЕлисейскиПоля, номер тридцать", - прочел Морсер.
- Вот это оригинально! - вырвалось у Бошана.
- И чисто по-княжески! - прибавил Шато-Рено.
- Как, вы еще не знаете вашего дома? - спросил Дебрэ.
- Нет, - ответил Монте-Кристо, - я уже говорил, что не хотел опазды- вать к назначенному часу. Я оделся в карете и вышел из нее у дверей ви- конта.
Молодые люди переглянулись: они не могли понять, не разыгрывает ли Монте-Кристо комедию, но все слова этого человека, несмотря на их необы- чайность, дышали такой простотой, что нельзя было предполагать в них лжи, да и зачем ему было лгать?
- Стало быть, - сказал Бошан, - придется м довольствоваться теми маленькими услугами, которые мы можем оказать графу. Я как журналист орою ему доступ во все театры Парижа.
- Благодарю вас, - сказал, улыбаясь, Монте-Кристо, - я уже велел мое- му управляющему абонировать в каждом театре по ложе.
- А ваш управляющий тоже нубиец и немой? - спросиДебрэ.
- Нет, он просто ваш соотечественник, если только корсиканец может считаться чьим-либо соотечественником; вы его знаете, господин де Мор- сер.
- Наверно, это достойный синьор Бертуччо, который так мастерски нани- мает окна?
- Вот именно; и вы видели его, когда оказали мне честь позавтракать у меня. Это славный малый, который был и солдатом и контрабандистом - сло- вом, всем понемногу. Я даже не поручусь, что у него не было когданибудь неладов с полицией из-за какого-нибудь пустяка, вроде удара ножом.
- И этого честного гражданина мира вы взяли к себе в управляющие, граф? - сприл Дебрэ. - Сколько он крадет у вас в год?
- Право же, не больше всякого другого, я в этом уверен; но он мне подходит, не признает невоожного, и я держу его.
- Таким образом, - сказал Шато-Рено, - у вас налажено все хозяйство: у вас есть дом на Елисейских Полях, прислуга, управляющий, и вам недос- тает только любовницы.
Альбер улыбнулся: онспомнил о прекрасной не то албанке, не то гре- чанке, которую видел ложе графа в театре Балле и в театре Арджентина.
- У меня есть нечто получше: у меня есть невольница, - сказал Мон- те-Кристо. - Вы нанимаете ваших любовниц в Опере, в Водевиле, в Варьете, а я купил свою в Константинополе; мне это обошлось дороже, но зато мне больше не о чем беспокоиться.
- Но вы забываете, - заметил, смеясь, Дебрэ, - что мы вольные франки и что ваша невольница, ступив на французскую землю, стала свободна?
- А кто ей это скажет? - спросил Монте-Кристо.
- Да первый встречный.
- Она говорит только по-новогречески.
- Ну, тогда другое дело!
- Но мы, надеюсь, увидим ее? - сказал Бошан. - Или вы, помимо немого, держите и евнухов?
- Нет, - сказал Монте-Кристо, - я еще не дошел этого в своем ори- ентализме: все, кто меня окружает, вольны в любую минуту покинуть меня и, сделав это, уже не будут нуждаться ни во мне, ни в ком-либо другом; вот поэтому, может быть, они меня и не покидают.
Собеседники уже давно перешли к десерту и к сигарам.
- Дорогой мой, - сказал, вставая, Дебрэ, - уже половина третьего; ваш гость очарователен, но нет такого приятного общества, с которым не надо было бы расставаться, иногда его приходится даже мень на неприятное; мне пора в министерство. Я поговорю о графе с министром, надо же нам уз- нать, кто он такой.
- Берегитесь, - отвечал Морсер, - самые проницательные люди отступили перед этой загадкой.
- Нам отпускают три миллиона на полицию; правда, они почти всегда оказывают израсходованными заранее, но на это дело пятьдесят тысяч франков во всяком случае наберется.
- А когда вы узнаете, кто он, вы мне скаже?
- Непременно. До свидания, Альбер; господа, имею честь кланяться.
И, выйдя в прихожую, Дебрэ громко крикнул:
- Велите подавать!
- Очевидно, - сказал Бошан Альберу, - я так и не попаду в Палату, но мм читателям я преподнесу коечто получше речи господина Данглара.
-ади бога, Бошан, - отвечал Морсер, - ни слова, умоляю вас, не ли- шайте меня привилегии показать его. Не правда ли, занятный человек?
- Больше того, - откликнулся Шато-Рено, - это поистине один из нео- быкновеннейших людей, каких я когда-либо встречал. Вы идете, Моррель?
- Сейчас, я только педам мою карточку графу, он так любезен, что обещает заехать к нам, на улицу Меле, четырнадцать.
- Могу вас заверить, что не премину это сделать, - с поклоном отвечал граф.
И Максимилиан Моррель вышел с бароном Шато-Рено, оставив Монте-Кристо вдвоем с Морсером.
III. ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
Оставшись наедине с Монте-Кристо, Альбер сказал:
- Граф, разрешите мне пристуть к моим обязанностям чичероне и пока- зать вам образчик квартиры холостяка. Вам, привыкшему к итальянским дворцам, будет интересно высчитать, на пространстве скольких квадратных футов может поместиться молодой парижанин, который, по здешним понятиям, живет не так уж плохо. Переходя из комнаты в комнату, мы будем отворять окна, чтобы вы не задохнулись.
Монте-Кристо уже видел столовую и нижнюю гостиную. Альбер прежде всего повел его в свою студию; как читатель помнит, это была его любимая комната.
Монте-Кристо был достойный ценитель всего того что в ней собрал Альбер: старинные лари, японский фарфор, восточные ткани, венецианское стекло, оружие всех стран; все это было ему знакомо, и он с первого же взгляда определял век, страну и происхождение ве. Морсер думал, что ему придется давать объяснения, а вышло так, что он сам, под руко- водством графа, проходил курс археологии, минералогии и естественной ис- тории. Они спустилась во второй этаж. Альбер ввел своего гостя в гости- нуюСтены здесь были увешаны произведениями современных художников. Тут были пейзажи Дюпре: высокие камыши, стройные деревья, ревущие коровы и чудесные небеса; были арабские всадники Делакруа в длинных белых бурну- сах, с блестящими поясами, с вороненым оружием; кони бешено грызлись, а ли бились железными палицами; были акварели Буланже - "Собор Парижской Богоматери", изображенный с той силой, которая равняет живописца с поэ-ом; были холсты Диаса, цветы которого прекраснее живых цветов и солнце ослепительнее солнца в небе; были тут и рисунки Декана, столь же ярки как и у Сальватора Розы, но поэтичнее; были пастели Жиро и Мюлла, изображавшие детей с ангельскими головками и женщин с девственными лица- ми; были страницы, вырванные из восточного альбома Доза, - карандашные наброски, сделанные им в нескько секунд, верхом на верблюде или под куполом мечети, - словом, в, что современное искусство может дать вза- мен погибшего и отлетевшего искусства прошлых веков.
Альбер надеялся хоть теперь чем-нибудь поразить странного чужеземца, но, к немалому его удивлению, граф, не читая подписей, к тому же иногда представленных только инициалами, сразу же навал автора каждой вещи, и видно было, что он не только знал каждое из этих имен, но успел оценить и изучить талант каждого мастера.
Из гоиной перешли в спальню; это был образец изящества и вместе с тем строгого вкуса: здесь сиял в матово-золотой раме всего лишь один портрет, но он был подписан Леопольдом Робером.
Портрет тотчас же привлек внание графа МонтеКристо; он поспешно по- дошел и остановился перод ним.
Это был портрет женщины лет двадцати пятисмуглой, с огненным взгля- дом из-под полуопущенных век; она была в живописном костюме каталонской рыбачки, в красном с черным корсаже и с зотыми булавками в волосах; взор ее обращен был к морю, и ее стройный силуэт четко выделялся на ла- зурном фоне неба и волн.
В комнате было темно, иначе Альбер заметил бы, какая смертельная бледность покры лицо графа и как нервная дрожь пробежала по его плечам и груди.
Пшла минута молчания, Монте-Кристо не отрывал взгляда от картины.
- Ваша возлюбленя прелестна, виконт, - сказал он наконец совершенно спокойным голосом, - и этот костюм, очевидно маскарадный, ей очень идет.
- Я не простил бы вам этой ошибки, - сказал Альбер, - если бы возле этого портрета висел какой-нибудь другой. Вы не знаете моей матери, граф; это ее портрет, он сделан, по ежеланию, лет шесть или восемь то- му назад. Костюм, по-видимому, придан, но сходство изумительное, - я как будто вижу свою мать такой, какой она была в тысяча восемьсот трид- цатом году. Графиня заказала этотортрет в отсутствие моего отца. Она, вероятно, думала сделать ему пртный сюрприз, но отцу портрет почему-то не понравился; и даже мастерство жописца не могло победить его антипа- тии, - а ведь это, как вы сами видите, одно из лучших произведений Лео- польда Робера. Правда, между нами говоря, господин де Морсер один из самых ревностных пэров, заседающих в Люксембургском двор, известный знаток военного дела, но весьма посредственный ценитель искусств. Зато моя мать понимает живопись и сама прекрасно рисует; она слишком ценила это мастерское произведение, чтобы расаться с ним совсем, и подарила его мне, чтобы оно реже попадалось нглаза отцу. Его портрет, кисти Гро, я вам тоже покажу. Простите, что я передаю вам эти домашние мелочи; но так как я буду иметь честь представить вас графу, я говорю вам все это, чтобы вы невзначай не похвалили при нем портрет матери. К тому же он пагубно действует на мою мать: когда она приходит ко мне, она не мо- жет смотреть на него без слез. Впрочем, недоразумение, возникшее из-за этого портрета между графом и графиней, было единственным между ними; они женаты уже больше двадцати лет, но привязаны друг к другу, как в первый день.
Монте-Кристо кинул быстрый взгляд на Альбера, как бы желая отыскать тайный смысл в его словах, но видно было, что молодой человек произнес их без всякого умысла.
- Теперь, граф, - сказал Альбер, - вы видели все мои сокровища; раз- решитередложить их вам, сколь они ни ничтожны; прошу вас, будьте здесь как дома. Чтобы вы еще лучше освоились, я провожу вас к господину де Морсер. Я еще из Рима написал ему о том, что вы для меня сделали, и о вашеобещании меня посетить; мои родители с нетерпением ждут возможнос- тиоблагодарить вас. Я знаю, граф, вы человек пресыщенный, и семейные сцены не слишком трогают Синдбада-Морехода; вы столько видели. Но прими- те мое предложение и смотрите на него как на вступление в парижскую жизнь: она вся состоит из обмена любезностями, визитов и представлений.