- Вы слишком великушны, графиня, - сказал он необычайно мягко и почтительно. - Я ничего необыкновенного не сделал. Спасти человека, из- бавить отца от мучений, а женщину от слез - вовсе не доброе дело, это человеческий долг.
- Как счастлив мой сын, что у него такой друг, как вы, граф, - с глу- боким чувством ответила г-жа де Морсер. - Я благодарю бога, что он так судил.
И Мерседес подняла к небу свои прекрасные глаза с выражением беско- нечной благодарности; графу даже показалось, будто в них блеснули слезы.
Г-н де Морсер подошел к ней.
- Я уже просил у графа прощенья, что должен оставит его, - сказал он. - Надеюсь, вы также попросите его извинить меня.аседание открыва- ется в два часа, теперь три, а я должен выступать.
- Поезжайте, я постараюсь, чтобы наш гость не скучал в ваше от- сутствие, - сказала графиня все еще взволнованным голосом. - Граф, - продолжала она, обращаясь к Монте-Кристо, - не окажете ли вы нам честь провести у нас весь день?
- Я очень благодарен вам, графиня, поверьте мне. Но я вышел у ваших дверей дорожной кареты. Я еще не знаю, как меня устроили в Париже, даже ва знаю где. Это, конечно, пустяки, но все-таки я немного беспо- кою.
- Но вы обещаете по крайней мере доставить нам это удовольств в другой раз? - спросила графиня.
Монте-Кристо поклонился молча, и его поклон можно было принять за знак согласия.
- В таком случае я вас не удерживаю, - сказала графиня, - я не хочу, чтобы моя благодарность обращалась в неделикатность или назойливость.
- Дорогой граф, - сказал Альбер, - если вы разрешите, я постараюсь отплатить вам в Париже за вашу любезность в Риме и предоставлю в ваше распоряжение мою карету, пока вы еще не обзавелись выездом.
- Весьма благодарен, виконт, - сказал Монте-Кристо, - но я надеюсь, что Бертуччо провел не без пользы четыре с половиной часа, которыми он располал, и что у ваших дверей меня ждет какой-нибудь экипаж.
Альбер привык к повадкам графа, знал, что тот, как Нерон, всегда го- нится за невозможным, и потому уже ничему не удивлялся; он тько хотел лично удостовериться в том, как исполнены приказания графа, и проводил его до дверей.
Монте-Кристо не ошибся: как только он вышел в прихожую графа де Мор- сер, лакей, тот самый, который в Риме приносил Альберу и Францу визитную карточку графа, бросился вон, и когда знатный путешественник показался на крыльце, его уже в самом деле ждал экипаж. Это была двухместная каре- та работы Келлера и в нее была запряжена та самая пара, которую Дрэй на- кануне, как то было известно всем парижским щеголям, отказался уступить за восемнадцать тысяч франков.
- Виконт, - сказал граф Альберу, - я не приглашаю вас сейчас к себе, потому что тапока все сделано наскоро, а, как вы знаете, я дорожу ре- путацией человека, умеющего устроиться с удобством даже во временном жи- лище. Дайте мне день сроку, и затем позвольте пригласить вас. Тогда я буду вполне уверен, что не нарушу законов гостеприимства.
- Если вы просите один день, граф, то я могу быть уверен, что вы по- кажете мне не дом, а дворец. Положительно вам служит какой-нибудь добрыгений.
- Что ж, пусть думают так, - отвечал Монте-Кристо, ставя но на оби- тую бархатом подножку своей великолепной кареты, - это обеспит мне не- который успех У дам.
Граф сел в карету, дверца захлопнусь, и лошади понеслись галопом, но все же он успел заметить, как чуть заметно дрогнули занавески в окне гостиной, где он оставил г-жу де Морсер.
Когда Альбер вернулся к матери, то застал ее в будуаре, в глубоком бархатном кресле; мната была погружена в полумрак, только кое-где мер- цали блики на вазах и по углам золоченых рам.
Альбер не мог рассмотреть лицо графини, терявшееся в дымке газа, ко- торый она накинула на голову; но ему показалось, что голос ее дрожит; к благоуханию роз и гелиотропов, наполнявших жардиньерку, примешивался острый и едкий запах нюхательной соли; и в самом деле Альбер с беспо- койством заметил, что флакон графини вынут из шагреневого футляра и ле- жит в одной из плоских ваз, стоящих на камине.
- Вы больны? - воскликнул он, подходя к матери. - Вам стало дурно, пока я уходил?
- Нисколько, Альбер; но все эти розы, туберозы и померанцевыецветы так сильно пахнут теперь, когда настали жаркие дни...
- В там случае надо их вынести, - сказал Морсер, дергая шпур звон- ка. - Вам в самом деле нездоровится; уже когда вы вошли в гостиную, вы были очень бледны.
- Очень бледна?
- Это вам к лицу, по мы с отцом испугались.
- Отец сказал тебе об этом? - быстро спросила Мерседес.
- Нет, но он сказал вам самой, помните?
- Не помню, - сказала графиня.
Вошел лакей; он явился на звонок Абера.
- Вынесите цветы в переднюю, - сказал виконт, - они беспокоят графи- ню.
Лакей повиновался.
Пока он переносил цветы, длилось мчание.
- Что это за имя - Монте-Кристо? - спросила графппя, когда лакей унес последнюю вазу. - Фамилия или название поместья, пли просто тил?
- Мне кажется, это только титул. Граф купил остров в Тосканскомрхи- пелаге и, судя по тому, что он говорил сегодня утром, учредил коман- дорство. Вы вь знаете, что это принято относительно ордена святого Стефана во Флоренции, святого Георгия в Парме и даже для Мальтийского креста. Впрем, он и не чванится своим дворянством, называет себя слу- чайным гром, хотя в Риме все убеждены, что он очень знатный вельможа.
- У него прекрасные манеры, - сказала графиня, - по крайней мере так мне показалось в то несколько минут, что я его видела.
- О, е манеры безукоризненны, они превосходят все, что я видел наи- более аристократического среди представителей трех самых гордых дво- рянств Европы: английского, испанского и немецкого.
Графиня задумалась, по после короткого колебания продолжала:
- Ведь ты видел, дорогой... я спрашиваю, как мать, ты понимаешь... ты видел графа Монте-Кристо у него в доме; ты проницателен, знаешь свет, у тебя больше такта, чем обычно бывает в твоем возрасте; считаешь ли ты графа тем, чем он кажется?
- чем он кажется?
- Ты сам сейчас сказал: знатным вельможей.
- Т о нем думают.
- А что думаешь ты?
- Я, признаться, не составилебе о нем определенного мнения; думаю, что он мальтиец.
- Я спрашаю не о его происхождении, а о нем самом как о человеке.
- А, это другое дело; мне с его стороны пришлось видеть столько странногочто я склонен рассматривать его как байроновского героя, ко- торого счастье отметило роковой печатью, как какого-нибудь Манфреда, или Лу, или Вернера, - словом, как обломок какого-нибудь древнего ро- да, лишный наследия своих отцов и вновь обретший богатство силою свое- го предприимчивого гения, вознесшего его выше законов общества.
- Ты хочешь сказать...
- Я хочу сказать, что Монте-Кристо - оров на Средиземном море, без жителей, без гарнизона, убежище контрабандистов всех наций и пиратов со всего света. Как знать, может быть, эти достойные дельцы платят своему хозяину за гостеприимство?
- Это возможно, - сказала графиня в раздумье.
- Но контрабандист он или нет, - продолжал Альбер, - во всяком случае граф Монте-Кристо человек замечательный. Я уверен, вы согласитесь с этим, потому что сами его видели. Он будет иметь огромный успех в па- рижских гостиных. Не далее как сегодня утром у меня он начал свое вступ- ление в свет тем, что поразил всех, даже самого Шато-Рено.
- А сколько ему может быть лет? - спросила Мерседес, видимо придавая этому вопросу большое значение.
- Лет тридцать пять - тридцать шесть.
- Так молод! Не может быть! - сказала Мерседес, отвечая одновременно и на слова Альбера и на свою собственную мысль.
- А между тем это так. Несколько раз он говорил мне, и, конечно, неп- реднамеренно: "Тогда мне было пять лет, тогда-то десять, а тогда-то две- надцать". Я из любопытства сравнивал числа, и они всегда совпадал Оче- видно, этому странному человеку, возраст которого не поддается определе- нию, в самом деле тридцать пять лет. К тому же, припомните, какие у него живые глаза, какие черные волосы; он бледен, но на лбу его нет ни одной морщины; это не только сильй человек, но и молодой еще.
Графиня опустила голову, словно поникю от тяжести горьких дум.
- И этот человек дружески относится к тебе, Альбер? - с волнением спросила она.
- Мне кажется, да.
- А ты... ты тоже любишь его?
- Он мне нравится, что бы ни говорил Франц д'Эпине, который хотел уверить меня, что это выходец с того света.
Графиня вздрогнула.
- Альбер, - сказала она изменившимся голосом, - я всегда предостере- гала тебя от новых знакомств. Теперь ты уже взрослый и сам мог бы давать мне советы; однако я повторяю: будь осторожен.
- И все-таки, для того чтобы ваш совет мог принести мне пользу, доро- гая, мне едовало бы заранее знать, чего остерегаться. Граф не играет в карты, пьет только воду, подкрашенную каплей испанского вина; он, по всей вимости, так богат, что, если бы он попросил у меня взаймы, мне оставалось бы только расхохотаться ему в лицо; чего же мне опасаться с его стороны?
- Ты прав, - отвечала графиня, - мои опасения вздорны, тем более что дело идет о человеке, который спас тебе жизнь. Кстати, Альбер,орошо ли отец его принял? Нам надо быть исключительно внимательными к графу. Твой отец часто занят, озабочен делами и, может быть, невольно...
- Он был безукоризнен, - прервал Альбер. - Скажу больше: ему, по-ви- димому, очень польстили чрезвычайно удачные комплименты, которые граф сказал ему так кстати, как будто знает его лет тридцать. Все эти лестные замечания, несомненно, были приятны отцу, - прибавил Альбер, смеясь, - так что они расстались наилучшими дзьями, и отец даже хотел повезти графа в Палату, чтобы тот послушал его речь.
Графиня ничего не ответила; она так глубоко задумалась, что даже зак- рыла глаза. Альбер, стоя перед нею, смотрел на нее с той сыновней лю- бовью, которая бывает особенно нежна и проникновенна, когда мать еще мо- лода и красива; увидав, что она закрыла глаза, и прислушавшись к ее ров- ному дыханию, он решил, что она заснула, на цыпочках вышел и осторожно прикрыл за собою дверь.